Мастер Миража. Вторая книга цикла «Геония». Елена Долгова

скатерти чуть колыхнулся. Вэнс кивнул, сохраняя на лице мину полной невозмутимости.

      – С ним, дружище, с ним. Вы хорошо помните Макса?

      – Кто это видел хоть раз, тот не забудет никогда. Пять лет назад, во время мятежа, эта машинка спасла жизни вам, мне и Кравичу.

      – А инспектора Фила Кравича вы хорошо помните?

      – Да. Он был из тех немногих псиоников, к которым я и сейчас смог бы повернуться спиной.

      – Слышали, что с ним случилось?

      – Пропал без вести в мятеже. Убит?

      – Хуже.

      Фантом отставил в сторону стакан с несколькими каплями на дне. Егерь немного отпил из своего, почти полного.

      – Так вот, Фил Кравич не был убит мятежниками. Взгляните на эту вещь, смотрите внимательно.

      – Личный жетон Фила?

      – Да, именно так. Кравич попал в руки жандармерии еще в 7006 году, во времена арестов сенсов в Порт-Калинусе. Служебный статус сенсов тогда аннулировали по приказанию Барта. Царил хаос – и в умах, и в делах, и в командовании. Скорее всего, нашего Фила взяли в облаве и ликвидировали до того, как он успел попросить меня о помощи. Вы понимаете, что это значит?

      – Да.

      – Едва ли полностью. Моего человека, которому я обязан личным спасением, расстреляли и наскоро закопали в безымянной могиле.

      – Это интриги штатских.

      – Бросьте. Это просто страх. В те дни боялись даже тени псионика. Нам некого винить и не на кого перекладывать свой стыд – к точке краха мы пришли совместно. Я нашел семью Фила и помог им, это все, что я сумел сделать для него.

      Егерь слегка отвернулся, его смутил прямой взгляд Фантома-Вэнса.

      – Вы нашли виновных?

      – Нет. Бессмысленные поиски, пустая трата времени – их, этих виновных, нет. Я знаю, всеобщую реабилитацию псиоников жестко критикуют. Ортодоксы – потому что не верят в ее надежность, сами псионики – потому что не хотят расставаться с паранормальными способностями. Ученые видят в этом сомнительный массовый эксперимент, проводимый с одобрения властей, правозащитники – насилие над личностью… Генерал!

      – Что?

      – Вы мне верите? – спросил президент Каленусии.

      Егерь помедлил. Последний свет уходящего дня отражался в тонком стекле бокала и в радужках глаз Фантома. Во взгляде старого друга можно было прочесть что угодно – желание убедить, желание скрыть подробности, искреннюю заинтересованность, тревогу, не было там только прямой лжи.

      – Да… Да, я вам верю.

      – Тогда вы наверняка понимаете, что мною движет – стремление объединить людей Конфедерации. Пусть даже для этого придется усмирить природу сенсов.

      – Сенсы в восторге. Они способны на организованное сопротивление.

      – Возможно. Вы слышали детскую сказку о Воробьином Короле?

      – Что-то такое мне рассказывала племянница. Это история о стае, которая могла стать разумной, если число птичек в ней перевалит за невероятно большое число. Тогда это… это скопище, назовем его так, становилось