Фенечка. Цикл рассказов. Сергей Юрченко

колотился в дверь, пытаясь пробить деревянное препятствие. Неожиданно послышался щелчок, дверь открылась. Рональд прошел в квартиру. Все также грязно и не убрано, как и было вчера. Только сегодня здесь был один полупьяный отец, который сидел у себя в комнате и похмелялся.

      Рональд встал напротив него и посмотрел прямо в его ставшие давно чужими глаза. Вдруг в этих глазах появились огоньки страха и отчаяния. Старик почувствовал себя маленьким мальчиком, которого обидел старший брат. Рон продолжал всматриваться в его зрачки, которые дрожали от страха. Ледяной и безжалостный взгляд сына парализовал отца, и по спине его побежал холодок. Старик ощутил всю вину и весь ужас, который привнес в жизнь Рональда. Неимоверной волной боли обволокло его сердце, и по его щеке потекла одинокая слеза.

      – Почему, отец? – сквозь зубы зверским голосом спросил Рон.

      – Что? – прошептал дрожащим голосом старик.

      – Почему ты ненавидел мою мать?

      – Ты не знаешь всего, Рональд.

      – Так расскажи мне! – в порыве ярости он перевернул стол, разбросав все, что было на нем.

      Старик вовсю дрожал перед ним. Кто бы мог подумать, что отец испугается собственного сына, которого он избивал в прошлом?

      – Сара… – шептал он. – Она была… больна…

      – О чем ты говоришь? – нахмурив брови, спрашивал Рональд.

      Михаил судорожно замотал головой.

      – Нет! Нет, нет, нет, нет, нет. НЕТ! – завопил он на всю квартиру и принялся рвать волосы на голове. Внезапно старик подпрыгнул и начал метаться по квартире, словно в него вселился бес. Бросившись вперед, на Рональда, он схватился за его шиворот и попытался его поднять и выбросить из квартиры, но тщетно. Тогда он начал бить себя по лицу, приговаривая:

      – Ты виноват! Ты виноват! Только ты! Сгинь, умри, исчезни!

      Потеряв равновесие от последнего удара, Михали приземлился на диван и снова забылся на время.

      – Папа? – спросил тихо Рон.

      Вдруг старик снова подпрыгнул и рванул к выходу из комнаты. Со всего разгона он ударился о дверной косяк и рухнул на пол, застонав от боли, и он, как показалось Рону, пришел в себя.

      – Чем была больна моя мама, Михаил? – спросил сын отца.

      – Шизофрения, – отвечал старик хриплым голосом. – Врожденная. Она не проявлялась до твоего рождения.

      Глаза Рона загорелись неистовым пламенем.

      – Пойми, – продолжал говорить старик, – я не хотел этого для своих детей. Я всю жизнь мечтал о здоровых наследниках! Но ее болезнь передавалась уже которое поколение, вам было не избежать этого!

      – Мы с Анной… – затрепетал Рональд. – Мы больны…

      – У Анны это проявилось еще в малом возрасте. Это зашло слишком далеко, я не мог больше на это смотреть. Еще смерть Сары. Она просила называть ее Мартой… я отправил твою сестру в лечебницу, а тебя…

      – Бросил, – перебил его юноша.

      – Я не хотел этого, Рональд… не хотел. Пойми! Не хотел! –