Наставления бродячего философа. Полное собрание текстов. Григорий Сковорода

того ниже двух копеек не возьму…

      – Что за чудо?..

      – У нас, бабка, – сказал мастер, – не глазами выбирают: мы испытываем, чисто ли звенит.

      Баба, хотя была не подлого вкуса, однако не могла больше говорить, а только сказала, что и сама она давно сие знала, да вздумать не могла.

      Сила. Конечно, сия премудрая Ева есть прабаба всем тем острякам, которые человека ценят по одежде, по телу, по деньгам, по углам, по имени, не по его жития плодам. Сии правнуки, имея тот же вкус, совершенно доказывают, что они суть плод от сей райской яблони. Чистое, и как римляне говорили, candidum – белое, и независтное сердце, милосердное, терпеливое, куражное, прозорливое, воздержное, мирное, верующее в Бога и уповающее на него во всем – вот чистый звон и честная души нашей цена! Воспоминает и сосуд избранный Павел о сосудах честных и бесчестных (2, «К Тимофею», гл. 2, стих 20, и «К римлянам», 9, стих 21). «Утроба буйно как сосуд сокрушен и всякого разума не удержит» (Сирах, гл. 21, ст. 17).

      Известно, что в царских домах находятся фарфоровые, серебряные и золотые урыналы, которых, конечно, честнее глиняная и деревянная посуда, пищею наполняемая, так как ветхий сельский храм Божий почтеннее господского бархатом украшенного афедрона. Изрядная великороссийская пословица сия: «Не красна изба углами, а красна пирогами».

      Довелось мне в Харькове между премудрыми эмблематами на стене залы видеть следующий: написан схожий на черепаху гад с долговатым хвостом, среди черепа сияет большая золотая звезда, украшая оный. Посему он у римлян назывался stellio, а звезда – stella, но под ним толк подписан следующий: «Sub luce lues», сиречь под сиянием язва. Сюда принадлежит пословица, находящаяся в Евангелии: «Гробы повапленные».

      Басня 30

      Cоловей, Жаворонок и Дрозд

      Среди высокой степи стоял сад – жилище Соловьев и Дроздов. Жаворонок, прилетев к Соловью:

      – Здравствуй, господин певчий, – сказал ему.

      – Здравствуй и ты, господин Соловей, – отвечал ему певчий.

      – Для чего ты меня твоим именем называешь? – спросил Жаворонок.

      – А ты для чего меня называешь певчим?..

      Жаворонок. Я тебя не без причины назвал певчим: твое имя у древних эллинов было ἀηδών, сиречь певчий, а ᾠδὴ – песня.

      Соловей. А твое имя у древних римлян было alauda, сиречь слава, а славлю – laudo.

      Жаворонок. Если так, теперь начинаю тебя больше любить и прилетел просить твоей дружбы.

      Соловей. О простак! Можно ли выпросить дружбу? Надобно родиться к ней[64]. Я часто пою сию мою песенку, научен от отца моего:

      Οµοιον πρòς ὅµοιον ἄγει ϑεóϛ[65].

      Жаворонок. И мой батька сию песенку поет. Я ж тебе как в прочем, так и в сем подобен, что ты поешь Христа, всей твари Господа, а я его ж славлю, и в сем вся наша забава.

      Соловей. Хорошо, я совершенный твой друг, если в саду жить станешь.

      Жаворонок. А я искренний твой любитель, если в степи жить станешь.

      Соловей. Ах, не волоки меня в степь: степь – мне смерть. Как ты в

64

Один Бог есть сеятель дружбы.

65

Сиречь подобного к подобному ведет Бог.