Алая дорога. Светлана Нина

любит людей?

      – Вы несправедливы. Он очень душевный человек, просто не любит болтать всякую чушь. Попробуйте заговорить с ним о важном, высоком. Он патриот, истинный патриот. Патриотичнее многих в этой зале.

      «Боже, уж не революционеры ли они?!», – мелькнула у Елены удушающая мысль. Елена много слышала о противниках царизма от отца. Он называл их «изверги», выразительно жестикулировал и всем своим дворянским видом показывал, что порицает их. При всём этом вдобавок гневно дышал и гордо вскидывал голову. Что натолкнуло Грушевскую на подобную мысль, она не подозревала. Таинственный ли вид честной копании, многозначительный шепот Жалова, ускользающий смысл слов Астафина… Или ее затаенное желание встретить, наконец, кого-то необычного?

      – У вас есть какие-то мысли по поводу организации государства, как у кружков?

      – Да, но мы не кружок, мы просто размышляем о том, что важно и насущно, что напрямую касается нас всех от царя до самого последнего бродяги. Понимаете, это не может не быть интересно.

      Елена задумалась над таким склизким вопросом первый раз. Вся жизнь казалась ей игрой, прекрасной светлой игрой в сказку, а при осмыслении таких вопросов сказка обречена была растаять. Она, конечно, знала, что в мире много зла, насилия и несправедливости, но всё это было весьма абстрактно, было где-то и с кем-то, но, к счастью, не с ней.

      Танец закончился, пары плавно двигались к стенам, где стояли те, кому не посчастливилось блеснуть грацией и пластикой. Елена и Пётр подошли к тому же месту, где небрежно стоял Алексей Нестеров. Он о чём-то разговаривал с вернувшимися Натальей и Александром, причём атмосфера плохо напоминала дружескую беседу. Александр и не пытался сдерживать раздражения, отчётливо написанного на его вытянутом лице. Алексей держался лучше, но спокойное презрение, читавшееся в его усмешке, так испугало Елену, что она поторопилась отвернуться, попав взглядом в Ольгу, тоже весьма смущённую.

      – Вы несёте чушь, – спокойно ответил Алексей на какую-то реплику Александра, не расслышанную Еленой из-за гудения зала, – реформы нам не дадут абсолютно ничего. Калеку заговорами не вылечишь. «Уж сколько раз твердили миру» …

      Александр чуть не задохнулся от возмущения. «Сейчас что-то начнётся», – подумала Елена. Она никогда не видела двух образованных молодых людей, двух дворян, пусть и с сомнительным происхождением, но великосветских, столь близкими к ссоре. В её поместье дрались только пьяные мужики, опустившиеся, омерзительные подобия людей, затевающих побоища даже не из-за неприязни, а просто от непосильной ноши освобождённых крестьян. Прислушавшись к собственным ощущениям, она пришла к неутешительному выводу, что это волнует и может служить отличным развлечением.

      – Значит, по-вашему, в правительстве дураки сидят, а вы – самый умный? – в интонации Жалова послышалась издевка. – Сами – то, наверное, пальцем не пошевелили для родины.

      Нестеров теперь оказался задет не на шутку. Только он собрался излить свою желчь на оппонента, Наталья тронула его за рукав.

      – Прошу вас, не надо. Здесь праздник у людей, выйдет скандал.

      И