Ксенофобы и подкалыватели. Геннадий Ерофеев

прошу уплести предлагаемое блюдо за обе щёки, без остатка. Само собой, сначала тщательно и критически прожевав его, – лукаво уточнил Шеф, обводя взглядом скромную (только в количественном отношении!) аудиторию. – И, разумеется, в заключение основательно переварив и переработав предлагаемую вашему вниманию «пищу для ума», – добавил он спустя секунду.

      По классу прокатился весёлый шум. Большинство уже догадалось о предстоящих «пирожках с инопланетными котятами» и оптимистически согревалось простенькой мыслью о том, что после неизменного академического часа промывания мозгов в соответствии с расписанием занятий их ожидает желанный сеанс «железной игры» в тренажёрном зале.

      Когда улыбки Исполнителей несколько потускнели, Шеф простёр над полом мясистую длань нереализовавшегося мясника и реализовавшегося «душегуба на расстоянии» и возвестил:

      – Участие в Программе даёт нам прекрасную возможность подтянуться в интеллектуальном, а главное, в моральном плане. Особенно таким буйным головушкам, как Васильев, Пепельной и… – тут Шеф запнулся и, вздохнув, уныло закончил: – в общем, сами знаете, кого ещё я имею в виду.

      Последние слова потонули в дружном смехе Исполнителей. Заразительнее других смеялись записные «гусары с хулиганскими наклонностями» (по версии Шефа, «хулиганы с гусарскими наклонностями») Григорий Мальцев по прозвищу Сепа и Петруша Миронов по кличке Плугатарь.

      – Нет, серьёзно, ребятки, – клятвенно заверял Шеф, с нежностью глядя на ничем не отличающихся от резвящихся на перемене пятиклашек матёрых спецагентов ДБ, – я искренне хочу, чтобы вы всегда смотрелись прилично, регулярно ходили на занятия, вообще не выглядели беспросветными идиотами… Встаньте те, кто считает себя идиотом! – неожиданно предложил он.

      Аудитория ошалела. В наступившей гробовой тишине медленно и неуверенно поднялся с места один лишь Ольгерт Васильев.

      – Почему встал именно ты, дружок? – искренне изумился Шеф. – Всем известно, что ты фрондёр, пакостник, ёрник – кто угодно, но только не идиот.

      – Мне просто стало неловко, что вам приходится стоять одному, – смиренно ответствовал Ольгерт и рухнул на полумягкое сиденье кресла, словно подкошенный сверхмощным рокотом гомерического смеха, унисонно вырвавшегося из тридцати трёх (Шеф засмеялся тоже) лужёных глоток.

      – Иван Дурак повсеместен и неизбежен, а это и есть кратчайшее определение классического горохового шута! – едва почувствовав затухание амплитуды звуковых колебаний, не без ехидства заметил Шеф, и учебный класс вновь содрогнулся от хохота, шутя преодолевшего пресловутую «герметичность» помещения.

      Понадобилось не менее минуты, чтобы установился приемлемый уровень шума, не мещающий уверенному вербальному общению. Тем не менее, объявляя, так сказать, следующий номер, Шефу пришлось говорить с ярко выраженным надсадом.

      – Сегодняшнее теоретическое занятие заменяется