Ксенофобы и подкалыватели. Геннадий Ерофеев

ершева, которого все называют просто Шефом. Настало время изложить перипетии одной секретной операции, в которой я принимал участие.

      Иногда я ловлю себя на мысли, что не порываю с Конторой только потому, что имею возможность хоть как-то реализоваться в этих чёртовых параллельных отчетах. Я продолжаю оставаться Исполнителем, не решаясь выйти на свет настоящей, нормальной жизни из мрачных лабиринтов ДБ.

      Однажды я посмотрел старый фильм про тюрьму. В концовке фильма выходящий на свободу заключённый обращается к скучающему у ворот громиле-охраннику: «Какого чёрта ты работаешь здесь?» Тюремщик уныло разводит руками (в одной из них дубинка): «А что ещё я умею делать?»

      Двухметровые молодчики из Охранной Службы нашего ДБ не столь самокритичны в оценке своих способностей и уж тем более не склонны к рефлексии. Каждому выходящему за ворота КПП сотруднику нашей «ксенофобской институции» стоящий на посту цербер с лопатообразными ручищами (в одной из них дубинка) с неутомимостью магнитофона холодно напоминает:

      – Не забывайте, что выход из Департамента Безопасности стоит в два раза дороже, чем вход.

      И я вновь и вновь возвращаюсь в ДБ, чтобы служить делу безопасности – а что ещё я умею делать?

      Ольгерт Васильев

      * * *

      Шеф проснулся около семи часов утра. Вчера, когда он трудно и долго отходил ко сну, дул порывистый южный ветер, и у него периодически простреливало в спине. Сейчас спина поутихла, но боль переместилась в шею, отчего у Шефа разыгралась лёгкая мигрень, которая его и разбудила. Вероятно, он неловко повернулся во сне и потревожил проблемный позвонок. «Здоровье – это когда каждый день болит в другом месте», – философски заключил Гарольд Борисович Смершев и тяжело спустил ноги на пол.

      Внезапно Шеф осознал, что подумал о себе именно как о Гарольде Борисовиче Смершеве и повторно произнёс это забавное имя, теперь уже вслух. Его, если так можно выразиться, звуковой вкус и аромат оказался таким странным и неожиданным, что Шеф остался сидеть на постели и даже воровато оглянулся кругом, что было совсем уж ни к чему.

      Да, его нечасто величали по имени, отчеству и фамилии. Прежде всего от этой громоздкой и неудобоваримой фонетической конструкции непроизвольно отказался он сам и, как следствие, совершенно отвык от неё. Он занимал пост директора одной печально известной организации и от века был для большинства знавших его людей просто Шефом, то есть не совсем просто, а Шефом с заглавной, прописной буквы, даже, если хотите, буквищи, и, как почему-то считалось, походил на плохо адаптировавшегося к современности бога Яхве, хотя на самом деле не имел с ним никакого портретного сходства. Сам Шеф полагал, что внешне он очень похож на редактора выходящего в северном полушарии Земли иллюстрированного журнала «Тренировка мускулов» Дэна Лури. Мягко говоря, сие тоже не соответствовало действительности. В вопросах безопасности Гарольд Борисович был сама бдительность, и этим, как говорится, сказано всё. Рождённую якобы директором ДБ крылатую фразу «лучше перебздеть, чем недобдеть» на самом деле «выдумал из головы» Исполнитель Ольгерт Васильев, но молва приписала авторство «пионерского изобретения» Смершеву.

      Шеф наконец оторвал раздавленный многолетней сидячей работой зад от смятой постели и сделал несколько шагов по бескрайнему, словно Полигон, ковру. Он находился в своём загородном доме, куда не заглядывал уже месяца два. Его любимой «геморроепродуцирующей» точкой было удобное заказное кресло в рабочем кабинете, в каковом он почти безвылазно провёл едва ли не четверть из более шести десятков прожитых им и промелькнувших дешёвым фильмом ужасов лет. Да, временами напоминающий о себе сфинктер – одно из тех самых «других» мест, в совокупности являющихся визитной карточкой отменного здоровья. Именно отменного!

      Кто-то словно специально дождался, когда Шефу стукнет сорок пять, и к чёртовой бабушке отменил всё здоровье. С тех пор жизнь превратилась в сплошное многолетнее доживание. Болячки у Шефа были в массе своей пустяковые. Но сила мелочей в том, что их много. Старое дерево живёт, но безбожно скрипит. Или, как выразился бы безнадёжный оптимист, скрипит, но живёт. Живёт так же безбожно, как и скрипит, потому что либо ты веришь в Господа Бога, либо работаешь в Департаменте Безопасности. А Гарольд Борисович Смершев не верил.

      Шеф подошел к платяному шкафу, пошарил по верху рукой и нащупал роликовый массажёр. Необходимейший в его возрасте предмет! К услугам Шефа были оборудованные по последнему слову техники массажные кабинеты и лучшие массажисты, но его так и тянуло к старенькому массажёру – последнему островку интима и приватности в давным-давно переставшей принадлежать ему собственной жизни.

      Шеф не без удовольствия приступил к процедуре самомассажа, начав его, как всегда, со ступней. Он остро наслаждался специально сконструированным для него одиночеством – редким в его «возрастных северных широтах» экзотическим тропическим блюдом, как ничто согревающим отживающую душу.

      Обработав ступни ног, Шеф принялся за икроножные и камбаловидные мышцы. Дэн Лури изрядно посмеялся бы над их, с позволения сказать, тонусом. Промелькнувшее в голове Смершева