У студёной реки. Сборник. Вячеслав Васильевич Нескоромных

гнать не из опилок, а что б нам было с пяти бутылок….».

      И то верно…

      С ростом цены на водочную продукцию расклад стоимости изменился, но в целом логика целесообразности «сообразим на троих» сохранилась.

      Помнится что-то фрагментами о моих стариках, а в памяти образ больших и добрых людей, спокойных и умных, вечно занятых делами по дому. В усадьбе было за кем ухаживать: держали корову, поросят, уток, гусей и кур, подрастал в сарайке теленок. Во дворе жил в будке огромный пес, а в доме кошка. С некоторыми обитателями подворья устанавливались вполне не формальные отношения, − например, с цепным псом, у которого в будке хватало места и для меня. А иногда заигравшись, мы вместе проводили время в его жилище. Пёс косился на не прошенного сожителя, но терпеливо уступал место и порой мы с ним сладко спали, в то время как меня напрасно искали по всему двору.

      Домашнее зверье требовало ухода и определенного обхождения. Когда я малость подрос, на меня была возложена обязанность – забирать нашу корову вечером из стада, куда её отправляли рано утром. Эта была суровая и дисциплинирующая обязанность. Поэтому с коровой нашей я был близко знаком и ловко с ней управлялся. Однажды моя самонадеянность дала забавный результат. Думая, что я могу справиться теперь с любой коровой, коли уж я свою гоняю по деревне, решил однажды помочь нашей старенькой соседке загнать во двор её коровёнку – сноровистую такую «дурью башку», поскольку слыла она бодливой, а потому существовала в миру со спиленными кончиками рогов. Я же расхрабрившись, вооруженный хворостиной, лихо погнал строптивую соседку-корову по улице, однако пропустил её коварный выпад и оказался сначала на её рогах, а затем и в нашем огороде в картофельной ботве, чудесным образом перелетев через плетень. Травм значительных не случилось, только два синяка на том месте, которое в детстве чаще всего отвечает за опрометчивые поступки ребенка.

      Так со мной случился первый опыт полёта, а второй не заставил себя ждать – во сне, среди ночи свалился с нашей русской печи и, даже не проснувшись, дедушкой был переложен уже на кровать. Утром дедушка повел меня в больницу, где меня осмотрели, но сказали, что, скорее всего в летчики я вполне сгожусь. Так закрепилось за мной, что буду я, видимо, то ли космонавтом, то ли летчиком, и это в некоторой мере отразилось на моей жизни.

      Дед был рукастый, – из дерева мог сделать и мебель, и дом построить – таковых, построенных его руками, в деревне было не мало – многие помнили дедушку и за доброе слово, и кров над головой. А я вырос у него в им построенном доме, проводя время под верстаком в столярной мастерской. С этих пор запах свежих древесных стружек у меня устойчиво ассоциируется с образом моего дедушки и такого мужского нужного дела. И эта практически генетическая память дала плоды, – страшно люблю я возиться с деревом и лепить то ли мебель, то ли художественные вещички из березового или лиственничного капа. И теперь страшно горжусь, когда кто-то из родни скажет – ну ты как дедушка твой, такой же! И похож!

      С