Избранная луной. Ф. К. Каст

чество будет долгим и плодотворным.

      Избранная луной

      1

      Заливистый женский смех звенел под сводами теплой опрятной норки.

      – Ох, Мари! Разве это иллюстрация к мифу, который я тебе только что рассказала?

      В одной руке мать Мари держала листок самодельной бумаги, другой, давясь от смеха, прикрывала рот.

      – Мама, твое дело рассказывать истории, а мое – картинки рисовать. Ведь таковы правила игры? Нашей любимой игры!

      – Да, – кивнула Леда, сделав серьезную мину. – Я-то рассказываю, а вот ты рисуешь, как тебе померещится.

      – Ну и что за беда? – Мари встала рядом с матерью и тоже вгляделась в готовый набросок. – Я так вижу историю Нарцисса и Эхо.

      – Мари, твой Нарцисс на глазах превращается в цветок, причем довольно неуклюже. Одна рука уже стала листом, другая – рука как рука. То же самое с его… – женщина подавила смешок, – м-м-м… некоторыми другими частями тела. Вдобавок усы и дурацкое выражение лица. Однако надо признать, у тебя удивительный дар: даже нелепый полуюноша-полуцветок, и тот вышел как живой. – Леда указала на призрачную нимфу, следившую за превращением Нарцисса с выражением скуки и недовольства. – А Эхо у тебя… будто ее… – мать запнулась, подыскивая слова.

      – Тошнит от Нарцисса и его самолюбования? – подсказала Мари.

      Леда, оставив менторский тон, от души рассмеялась:

      – Да, именно такой она у тебя вышла, только рассказ мой был совсем не о том.

      – Вот что, Леда. – Мари, назвав мать по имени, вскинула брови. – Выслушала я твою историю и решила, что концовка явно смазана.

      – Концовка? Смазана? Да неужели! – мать легонько толкнула дочь плечом. – И перестань называть меня Ледой.

      – Но Леда, это же твое имя!

      – Кому Леда, а кому и матушка.

      – Матушка? Вот как? Очень…

      – Почтительно и общепринято. – Пришел черед Леды подсказывать.

      – Нет, скорее, нудно и старомодно. – Мари заранее знала, как парирует собеседница, и глаза ее заблестели в предвкушении.

      – Нудно и старомодно? Это меня ты только что назвала нудной и старомодной?

      – Что? Я? Да чтобы я назвала тебя так? Да ни за что, мама, да никогда! – дочь рассмеялась и подняла руки, признав поражение.

      – То-то же! «Мама» – совсем другое дело, не то что «Леда»!

      Мари улыбнулась:

      – Мам, этот спор у нас не умолкает уже восемнадцать зим.

      – Мари, девочка моя, на самом деле поменьше – лопотать-то ты начала, к счастью, не с рождения! Все-таки выпала мне отсрочка в пару зим!

      – Мама! Ты же сама поощряла меня говорить, едва я встретила вторую зиму! – притворно удивилась Мари и, взяв обугленную палочку – свой любимый угольный карандаш, потянулась за рисунком.

      – Да, но ведь и я не образец совершенства! Я была всего лишь юной мамой и старалась как умела, – произнесла Леда со вздохом и вернула дочери листок.

      – Совсем-совсем юной? – переспросила та, что-то бегло набрасывая и заслоняя рукой плоды доработки от Лединых глаз.

      – Совершенно верно, Мари, – подтвердила Леда, пытаясь подсмотреть. – Я была на одну зиму моложе тебя, когда встретила твоего замечательного отца и… – женщина умолкла и неодобрительно глянула на Мари, не сдержавшую смешок.

      – Готово. – Дочь протянула рисунок Леде.

      – Мари, у него глаза косые, – заметила та.

      – Судя по твоему рассказу, звезд он с неба не хватал, вот я и изобразила его дурачком.

      – Ох, не говори!

      Мать и дочь посмотрели друг на друга и снова залились смехом.

      Леда вытерла слезы и порывисто обняла дочь.

      – Беру свои слова назад. Мой вердикт: твой рисунок – само совершенство!

      – Спасибо, матушка!

      В глазах у Мари заплясали огоньки. Она взяла чистый лист бумаги и занесла над ним угольный карандаш. Мари любила древние предания, которыми, сколько она себя помнила, делилась с ней Леда. Мать, сдабривая их мудрыми наблюдениями, рассказывала о приключениях, любви и потерях столь же искусно, как мастерицы из Клана плетельщиков плели корзины, ткали материю и ковры для обмена на продукцию Кланов рыболовов, мукомолов и плотников.

      – Расскажи еще что-нибудь! Всего одну историю, ну пожалуйста! Ты так чудесно рассказываешь.

      – Лестью историю из меня не вытянешь. А вот корзинка первой черники, пожалуй, тебе перепадет.

      – Черника! Правда? Здорово! Славная из нее получается краска. Не то что чернила из грецких орехов, только бумагу пачкают.

      Леда тепло улыбнулась:

      – Все любят черникой лакомиться, а тебе она нужна, чтобы рисовать.

      – Не мне одной, мама. Ты тоже любишь делать из нее краску, для ткани.

      – Да, краска отличная! К весне выкрашу тебе плащик, но честно признаюсь, предпочла бы черничный пирог!

      – Черничный