Химеры. Легион иных. Роман Казимирский

и больше никого не было видно. Кто ты? Откуда? Точно не одна из нас – я бы знал. Совсем юная, со светлыми волосами и белозубой улыбкой, она могла быть кем угодно. Таких, как она, миллионы. Молодые и счастливые, они думают, что весь мир у них в кармане просто потому, что жизнь – впереди. Но нет, они ошибаются. Этот мир ломает ноги и обрезает крылья.

      – Томас, ты не заметил девушку?

      – Какую, хозяин?

      – Да вот только что мы мимо нее проехали – и минуты не прошло.

      – Нет, я никого не видел. Мне вернуться?

      – Нет, нет, езжай дальше. Наверное, мне показалось.

      Остаток пути прошел спокойно. Рассматривая серый, завитый плющом квартирный дом, я подумал, что и сам бы с удовольствием пожил здесь какое-то время. У этого места была своя аура – казалось, что время рядом с ним остановилось. Можно было с легкостью представить, что здание выглядело совершенно так же и десять, и пятьдесят, и сто лет назад. Как и следовало ожидать, в доме не было лифта, и пока мы поднимались на третий этаж пешком по лестнице, у меня была возможность полюбоваться мрачной красотой кельтской ковки, которой она была украшена. Поэтому когда нам дверь открыл старик в шароварах и широкой белой рубахе, я почти не удивился.

      – А где шляпа? – я невольно улыбнулся, представив себе такую картину в двадцать первом веке. – Соблюдать традиции – так во всем, разве нет?

      – Зачем мне шляпа дома? – старик удивился так искренне, что я пришел к замечательному выводу: он не наряжался специально для меня – это было его повседневное облачение. Занятная семейка.

      – Папа, – для Жиля, судя по всему, нытье также являлось естественным состоянием. – Мог бы что-то поприличнее на себя надеть.

      – Я у себя дома, и выгляжу так, как считаю нужным, – старший Легеллак неожиданно строго взглянул на сына, и тот как-то сразу сдулся. Пробормотав что-то неопределенное, он скрылся в соседней комнате, где, скорее всего, находилась кухня.

      – Господин Клод Легеллак, я полагаю? – я сел в предложенное кресло и принялся с разглядывать комнату, в которой оказался. Не найдя ничего интересного, я уже успел было разочароваться, но в этот момент, когда мозг успел обработать полученную информацию, я понял, что увидел. Поднявшись, я подошел к семейному портрету, который висел на стене на самом видном месте. На нем была изображена молодая женщина и мальчик лет десяти. Судя по всему, они были счастливы – так, во всяком случае, передала настроение фотография. Ребенок имел значительное сходство со стариком, из чего я заключил, что фото больше пятидесяти лет. Но мальчик не смущал меня – гораздо больший интерес представляла его мать. С портрета мне улыбалась моя собственная жена. И как это было понимать?

      – Жиль ничего не знает, – неожиданно заявил Клод. – Он считает, что Арин давно умерла. Он был еще совсем маленьким, когда она была здесь последний раз, и не может ее помнить.

      – Странно, что вы так спокойно об этом говорите.

      До сих пор я еще не встречался с плодами измен моей супруги, хотя