Командарм. Позади Москва. Олег Таругин

пакеты, которые мы готовили для наших людей, в определенной мере потеряли актуальность. Ну, а в частности, применительно к нашему испытуемому? Лично я бы предложил немедленно эвакуировать его в наше время. И повторить попытку погружения в прошлое с учетом новой информации и наших новых возможностей. Специалисты информационно-расчетного центра уже работают, главный компьютер загружен на полную мощность, предварительные результаты будут в течение суток. Полагаю, адаптировать имеющиеся компьютерные программы под новые реалии удастся в самые кратчайшие сроки…

      – Добро, работайте, – буркнул Роднин, больше не глядя на ученого. – Мне эти подробности без надобности, нужно будет – сам разберусь, не настолько уж и тупой. Что же до майора Кобрина, эвакуацию запрещаю категорически, только в случае непосредственной угрозы жизни или опасности невыполнения задания.

      – Но…

      – Это приказ, так что не обсуждается! А с Серегой все нормально будет, нисколько в этом не сомневаюсь. И не из таких передряг выбирался. Все, свободны. Докладывать каждый час, всю новую информацию немедленно сбрасывать на мой терминал. Возникнут вопросы – сам с вами свяжусь.

      – Так точно. – Зачем-то одернув лабораторную пижаму, словно это была военная форма (что выглядело достаточно комично), начальник спецлаборатории аккуратно отодвинул кресло и бочком двинулся к выходу.

      – Да, вот еще что. Ветвицкая в курсе наших… проблем?

      – Нет, – отрицательно качнул тот головой. – Это вообще была не ее смена, вышла… ну, сами понимаете почему. Вернее, из-за кого. Когда мы получили первую телеметрию, Маша… то есть товарищ прапорщик, уже покинула лабораторию.

      – Вот и не сообщайте ей ничего, пока сами не разберетесь. И временно ограничьте доступ, только аккуратно. Если полезет узнавать, что с Кобриным, а она обязательно полезет, пусть думает, что сервер там перезагружается или еще что – вам виднее, не впервой. Это тоже приказ. Идите.

      Дождавшись, когда за ученым закроется дверь и индикатор защитного контура засветится ровным зеленоватым светом, Иван Федорович задумчиво постучал пальцами по лакированной столешнице, зачем-то взглянул на подушечки, будто намереваясь обнаружить там следы пыли, и едва слышно пробормотал:

      – Вот и дождались… Не ошиблись, получается, высоколобые относительно этой самой точки невозвращения, все верно предположили. И это хорошо, очень даже хорошо! А Серега… Серега справится, пусть только попробует мне не справиться!..

      Район Вязьмы, 10 октября 1941 года (продолжение)

      Пришедший в себя Кобрин полусидел, опираясь спиной на нечто податливо-мягкое, похоже, пухлую деревенскую подушку. Ощущал он себя – учитывая, каким оказалось недавнее пробуждение! – как ни странно, вполне сносно. Немного кружилась голова, что было для него вполне привычным, не впервой контузию получает, да саднила правая ступня, которой он напоролся на осколок оконного стекла. Причем с последней определенно что-то делали, аккуратно ворочая