Рассказ одного покойника. Консенсус. Свинья во фраке (сборник). Василий Гудин

ночь – только видимая часть этой тайны. Чувство сопричастности к вечному вдруг охватывает тебя, и кажется, смерть так далеко, что смерти нет и не может быть. Вечность по ночам покрывает мир своим черным крылом и люди до утра погружаются в вечность.

      Разумеется, в детстве я не имел таких мыслей и чувств, я любил свой мир бессознательно, как любил мать, отца, брата. Я торопился навстречу судьбе, как быстрый ручей спешит в гнилое болото. Все часы на мне шли вперед времени, и полилась моя радость по жизни, как чистый быстроногий ручей бежит с пригорков, звеня, то и дело отклоняясь беззаботно и весело от предначертанности прямого пути, в ручье, как утки полощатся листья, и жизнь бьет ключом… бежит и не знает, что в конце извилистого русла, как бы оно ни юлило, ждет его застойная тина заросшего грязью пруда или он растворится, исчезнет в общих водах большой реки.

      Прелесть что был за поселок. Сейчас все не то. С дамбой перерезанным горлом лежит река неподвижно раздувшимся трупом утопленника, прыгают по нему лягушки, тяжелый горбатый смрад, притаившись, колдует над трупом, опустив низко голову, а вольный ветер, гуляка и пьяница, вязнет в его густых волосах, вырываясь и плача. Луна упала в воды пруда и глядит оттуда утопленницей, бледной, печальной и безразличной к земле, небу и звездам. Цветочные поля заросли репейником. В лес и заходить не хочу – не видно белизны пахучих черемух, обломанные ветви торчат, как почерневшие кости. Завалили люди лес кучами мусора хуже помойки. Это как будто гуляешь с упоением по роскошному женскому телу и вдруг встречаешь на нем язвочки будущей смерти, и тебя вместо умиления, любви и сладострастия охватывают стыд, досада, жалость и отвращение.

      И дети стали не те. Смирно и тихо ускоряют быстроту реакций на равнодушных компьютерах. Мы свою реакцию ускоряли в уличных драках, увертываясь от града камней, летящих тучами с вражеской стороны из быстрых рук и метких рогаток в реальных опасностях неигровых ситуаций. А скорость мысли подстегивали азартными картами в нелегальности ночного клуба «4-х вальтов» или «валетов», не знаю, как правильно здесь сказать.

      Нынче дети не знают, что такое игрушки, хотя с ног до головы утонули в их куче. В детстве мне тоже дарили покупные игрушки, но я ни одной из них не помню, как живое изделие. Зато самодельные помню в лицо каждой черточкой, каждой линией и каждым сучком. Нынче все магазины завалены искусственными игрушками фабричного производства и детям больше нет особой необходимости заниматься выстругиванием, выпиливанием их из дерева или металла.

      Но разве можно покупные игрушки поставить рядом с собственным творчеством? Разве не приходилось кому-нибудь из вас, случайно встретив на чердаке или в старом чулане самодельную игрушку прежних лет, обжечься сердцем, увидев в ней свой детский образ, будто сам себя встретил после долгой разлуки, будто сам принимаешь себя новорожденного – маленький теплый беззащитный комочек – и вся радость жизни еще впереди, будто рядом с твоей