Еще одна из рода Болейн. Филиппа Грегори

сначала чуть касаясь, нежно, а потом все сильнее и сильнее. Губы такие теплые. Повел меня за руку к постели под балдахином, уложил, зарылся лицом между пышными грудями, не сдавленных корсажем, так заботливо ослабленным для него Анной.

      На рассвете я приподнялась на локте и глянула в квадраты стекол в свинцовых рамах. Небо становилось светлее, я знала – Анна тоже сейчас глядит на восходящее солнце, наблюдает, как разгорается заря, и думает: ее сестра стала любовницей короля и самой влиятельной дамой в Англии, уступающей лишь королеве. Интересно, о чем она сейчас мечтает, сидя у окна, слушая, как утренние птички робко пробуют свои первые нотки. Что она чувствует, ведь король предпочел меня, от меня теперь зависит благосостояние семьи. Каково это – знать, что я, а не она нежусь в королевской постели.

      Говоря по правде, все и так ясно. В ней сейчас бурлит та самая смесь чувств, которую всегда испытывала я: восхищение и зависть, гордость и бешеное соперничество, страстное пожелание успеха сестре и непреодолимое желание, чтобы соперница с треском провалилась.

      Король повернулся на другой бок.

      – Ты проснулась? – раздался полуприглушенный одеялом голос.

      – Да. – Я тут же очнулась от мечтаний. Что сейчас делать, уходить? Нет-нет, из множества покрывал выпросталось улыбающееся лицо.

      – С добрым утром, красавица моя, как спалось?

      Отражая его радость, ответила сияющей улыбкой:

      – Прекрасно.

      – Весела и довольна?

      – Счастливее, чем когда-либо в жизни.

      – Тогда иди сюда.

      Он протянул ко мне руки, я скользнула в его объятия, в теплый запах его тела, ощутила крепкие бедра, руки, обнимающие мои плечи, лицо, зарывшееся в мою шею.

      – О Генрих, – ребячливо протянула я, – любовь моя.

      – Знаю, знаю. – Он улыбнулся обворожительной улыбкой. – Подвинься-ка поближе.

      Я оставалась с ним, пока солнце уже совсем не взошло. Теперь пора поторапливаться обратно к себе, скоро слуги заполнят все коридоры.

      Генрих сам помог мне надеть платье, затянул шнуровку сзади на корсаже, набросил мне на плечи свой плащ – защитить от утреннего холода. Открыл дверь спальни. Мой брат Джордж лежал, примостившись на скамье под окном. Увидел короля, вскочил, поклонился, шляпа в руках. Увидел меня за широкой спиной короля, улыбнулся нежно.

      – Проводи мадам Кэри к ней в комнату, – приказал король. – Пошли ко мне пажа, Джордж, хочу сегодня начать день пораньше.

      Джордж поклонился, протянул мне руку.

      – И приходи сегодня на мессу в мою часовню, – уже в дверях спальни, обернувшись, сказал король.

      – Благодарю вас. – Брат с беззаботной грацией поблагодарил за величайшую милость, которой только мог удостоиться придворный.

      Пока я приседала в реверансе, дверь за королем закрылась, и мы пустились в обратный путь через приемную и зал.

      Было уже поздно, младшая прислуга сновала взад и вперед, разжигая огромные бревна в камине парадного зала, подметая полы. Солдаты, спавшие, положив голову на столы, поднимались,