Бабушкины сказки (сборник). Жорж Санд

малютка, какое это для нее несчастье.

      Сначала госпожа Лора целовала Диану и кормила ее конфетами.

      Тогда ребенок не обращал более внимания на печаль кормилицы. Она начала понимать ее только тогда, когда от мачехи ей приходилось выслушивать горькие слова о себе самой и о своей покойной матери, о которой никто никогда ничего не говорил и о которой она начала думать с таким страстным чувством, какое она еще никогда в жизни до сих пор не испытывала, как будто Диана сделала в самой себе открытие такого чувства, которое, казалось, было заснувшим в глубине ее сердца. Она упала на траву, повторяя дрожащим от рыдания голосом:

      – Мама! Мама!

      Тогда она услышала между ветвей цветущей лилии мягкий голос, который говорил ей:

      – Диана, моя милая Диана, дитя мое, где ты?

      – Здесь, здесь! Я здесь! – закричала Диана, убегая, точно помешанная.

      Голос снова звал ее то с той, то с другой стороны.

      Она бросилась на его зов, подошла к берегу большой реки, не понимая, в какой местности она находится. Она вошла в воду и увидела себя сидящей на дельфине, у которого были серебряные глаза и золотые ноздри. Она не думала более о своей матери и смотрела на сирен, которые срывали цветы на самой середине реки. Потом она вдруг очутилась на вершине горы, где стояла большая статуя из снега.

      Это была кормилица, ее добрая Жоффрета, которая, поднимая ее с земли, говорила:

      – Я твоя мать, приди поцелуй меня.

      Но Диана не могла более двигаться, потому что она сама сделалась статуей из снега. Вдруг она разломилась на две части и покатилась на дно оврага, где снова увидела замок Пиктордю и даму под покрывалом, которая делала ей знак, чтобы она следовала за ней. Она начала было кричать: «Покажите мне мою мать!», но дама под покрывалом обратилась вдруг в облако, и Диана проснулась, почувствовав на своем лбу поцелуй.

      – Я ищу вас добрых четверть часа. Не нужно так спать на траве, земля еще свежа. Вот вам полдник, за которым я только что ходила. Вставайте же, вы простудитесь, пойдемте вон туда кушать на солнышке.

      Диане не хотелось есть. Она была очень взволнована своим сном и смешивала видения с тем, что было прежде с ней наяву. Первые минуты она не давала себе отчета, а потом вдруг обратилась к Жоффрете и сказала ей:

      – Нуну, – так звала она свою кормилицу – скажи, где мама? Не теперешняя мать, нет, нет, не госпожа Лора, но настоящая, прежняя?

      – А! Боже мой! – сказала Жоффрета совсем удивленная. – Она на небе, вы ведь это знаете!

      – Да, ты мне это уже раз говорила! Но где это небо? Как туда идти?

      – Разумом, мое дитя, добротой и терпением, – отвечала Жоффрета, которая была далеко неглупа, хотя мало говорила, особенно без нужды. Диана опустила голову и задумалась.

      – Я знаю, – сказала она, – что я ребенок и что у меня нет еще разума.

      – О! напротив, для ваших лет у вас его вполне достаточно.

      – Но в мои лета бывают глупы, не правда ли, и наскучивают другим?

      – Зачем вы это говорите?