Сыновний долг. Сборник рассказов. Ирина Курамшина

раздраженно добавил:

      – Только время потеряли.

      Они уже почти ушли, старик слышал удаляющиеся шаги «тимуровцев», однако, компания неожиданно вернулась.

      – Знаешь, дед, мы тут посовещались и решили. Говоря твоим языком, пришло время поквитаться. Сейчас мы твою самую дорогую драгоценность скинем в воду – оттуда ты ее точно не достанешь. И тогда превратишься ты в вечного ныряльщика, и придется тебе, дедуль, камни не собирать, а доставать. И никакой блат не поможет. Если ты, конечно, не тот старче – дружбан золотой рыбки из сказочки. Вот такая философия.

      Втроем, пацаны легко и практически без усилий, покатили камень на противоположный край поляны, который кончался обрывом, нависающим над озером. Немного поглумились: один из мальчишек достал фломастер и крупными буквами написал на шероховатой поверхности валуна —«ЛЮБОВЬ ПСИХА». И уже после этого под дикие улюлюканья камень был сброшен вниз.

      Старик сидел на груде камней и с грустью смотрел на уходящих мальчишек. Он не переживал, так как знал, и даже был уверен, что свои камни рано или поздно, но соберет в одну кучу. Но соберут ли в будущем свои камни ушедшие подростки? Этот вопрос не давал старику покоя, постепенно превращаясь в еще один теряющийся во времени валун…

      Внешний вид

      – Мать, опять ты свои дурацкие наряды надела? Полный шифоньер барахла, можно сказать, эксклюзивом полки забиты, а ты за свое тряпье по привычке хватаешься. Кто ж у тебя молоко купит, если ты на бомжиху похожа?

      Матушка стояла перед Алиской и глупо ухмылялась, держа одной рукой на поводке любимую козу Фросю, а в другой – бидон с молоком. Фросе очень нравился ошейник, который ей нацепила хозяйка – с весело звенящими колокольчиками и стразами, переливающимися на солнце. Фрося чувствовала свою привлекательность и, чтобы привлечь внимание Алиски или хозяйки, медленно мотала головой, отчего воздух сотрясался от мелодичного звона.

      – А козу, зачем с собой тащишь? – Алиска цыкнула на Фросю, и та покорно прилегла у ног матери, задрала морду и устремила преданный взгляд на хозяйку. – Козе покой нужен, недели две до отела осталось, а ты ее на дорогу… Эх, мама, мама!

      Мать у Алиски чудная. Вот ведь несуразица: Алиска ей и вещи хорошие покупает, и свои отдает, а вещи, надо отметить, у Алиски только отличнейшего качества, а мать все равно в обносках ходит. Наденет латанные-перелатанные шаровары, все в цветных заплатках, кофту какую-нибудь линялую и растянутую в разные стороны, туфли растоптанные обует – чисто побирушка. А венец экипировки – аляпистый красный платок, кокетливо обмотанный вокруг головы и завязанный узелком спереди на лбу с торчащими в разные стороны кончиками. Вылитая Горпина Дормидонтовна из кинофильма «Свадьба в Малиновке». А этот фильм у матери – один из любимых. Подражает, видимо, героиням.

      Однажды именно в таком виде мать сидела у дороги, торговала козьим молоком да картошкой с солеными огурцами, что соседка подкинула. В деревне ведь как? Взаимовыручка между торговками существует: сегодня одна торгует, а вторая