Кобель домашний средней паршивости. Дарья Калинина

того как короб с грохотом перевернулся на бок, изнутри тоже тяжело чебурахнулось, и донесся оттуда даже уже не стон, а что-то больше похожее на ругательство:

      – О-у-эть!

      Сомнений не оставалось, внутри находится живое, и это живое – человек. Только человек, приземлившись неудачно, может изрыгать такие звуки.

      – Кто там? Вы живы?

      – Ы-ы! Ы-ы!

      – Вам помочь?

      Молчание. Похоже, человек собирался с духом, чтобы дать достойный ответ Саше. Но так как говорить внятно он по какой-то причине не мог, да и вообще ничего не мог толком, ответил он коротко:

      – Угу.

      – Я вас достану! – обрадовался Сашка. – Подождите.

      Сначала он пытался отковырять вагонку голыми руками, но быстро убедился, что это невозможно. Вагонка была приколочена прочно, а потом поверху ее еще кто-то и обвязал жгутами металлической проволоки. Так что без инструмента тут справиться было невозможно. К счастью, до дома было всего несколько шагов. Саша сбегал за инструментом, а заодно позвал с собой и отца, который сперва отнесся к занятию сына весьма прохладно и даже назвал его охламоном, но потом, прибыв все-таки на валы и увидев короб, проникся важностью момента. А пнув по коробу и услышав изнутри ответный возглас, изумился до крайности.

      – Т… ма…! Там же человек!

      – А я тебе что говорю!

      – Это кто же его туда определил? – продолжал изумляться отец.

      – Не знаю. Давай выручать.

      Но папаша выглядел как-то задумчиво.

      – А надо ли? – вполголоса спросил он у сына.

      Саша оторопел.

      – Как это?

      – Ну, я в том смысле, если человека в этот ящик запихнули, может, и за дело?

      – И чего? Тут его оставить?

      – Нет, конечно, – спохватился отец, – так тоже нельзя поступить. Ладно, будем надеяться, что он там не сильно буйный. Но в крайнем случае, если кинется, ты инструмент наготове перед собой держи. А я уж его сзади доской остужу.

      Саша молча перерезал ножницами по металлу толстый проволочный жгут, а потом начал с помощью лома и фомки отколупывать доски. Отец стоял рядом и держал в руках топорик.

      – Я тебя прикрываю.

      – Тебе что угодно, лишь бы не работать.

      Папаша хотел обидеться, но в этот момент Сашка так удачно колупнул, что сразу несколько досок отвалилось, и вся передняя стенка упала.

      – Батюшки! – ахнул папаша, узрев содержимое короба. – Это кто же вас так упаковал, уважаемый?

      Но уважаемый ответить им ничего не мог. Он лишь таращился на белый свет, жмурился, а во рту у него торчал огромный кляп. И даже после того, как отец с сыном извлекли затычку изо рта пострадавшего, он еще долгое время мог лишь мычать и издавать невнятные звуки. Наконец, дар речи к нему вернулся.

      – Х-холодно! – стуча зубами, признался он.

      И это было совсем не удивительно. На потерпевшем не было даже трусов. Лишь плечи его прикрывала какая-то шерстяная простынка, как выяснилось, это была подстилка, которая упала на