Побочный эффект. Игорь Геннадьевич Власов

спидометре твоего Стингрэя си-севен будет, конечно, сто пятьдесят. Но ведь это относительно земли…

      – Ну, вот же, сто пятьдесят! А ты говоришь – десять. – он усмехнулся, как человек, окончательно посрамивший противника.

      Я было уже собрался начать новое рассуждение, но увидел, что парень не испытывает ни малейшего интереса к предмету разговора.

      У случайного знакомого полностью отсутствовала способность абстрактно мыслить. Он совершенно не понимал элементарных вещей и, похоже, думал, что его пытаются обвести вокруг пальца.

      Когда мы почти поравнялись с моим домом, оказалось, что в голове парнишки все же происходила какая-то мыслительная работа.

      – Значит, мы быстро, а они медленно?

      – Кто «они»? – спросил я.

      – Ну, вообще… Это. – он обвел рукой широкий круг, показывая, что имеет в виду все, что видит вокруг, а, возможно и человечество в целом.

      – Конечно, гораздо медленнее, чем мы.

      Квик задумался:

      – Выходит, что им нас не поймать?

      – Не поймать, – ответил я неуверенно. – А зачем, собственно, нас ловить? Никто и не собирается скрываться.

      Алонзо засмеялся, взглянув с хитрецой, выдал:

      – Вау, да это ведь круто, чувак! Мы самые быстрые в мире! – и потом продолжил без перехода: – Только мы ж собирались пойти пожрать.

      Поразительно, как быстро менялось настроение случайного знакомого. Идея была здравой, но для ее реализации не хватало самой малости.

      – Сейчас, только переоденусь и бумажник возьму. Как видишь, я еще в пижаме и не имею привычки набивать ее карманы деньгами на сон грядущий.

      – Ну, давай тогда шустрее, бро! Я тебя вон там, на качелях подожду.

      Шустрее не получилось. Процесс снятия пижамы напоминал раздевание в бетоне: та часть ткани, что касалась тела, скользила свободно, но как только отдалялась хоть на миллиметр, становилась все непослушнее и дубовее. Я физически ощущал, насколько далеко простирается это непонятное инерционное или временное поле, захватившее в плен родную телесную оболочку. Буквально, сантиметров на пять, не больше. Тем не менее, изрядно помучившись, все-таки смог избавиться от пижамы, хотя и порвал ее в нескольких местах. Шорты пришлось вначале прижать к ногам, и уже потом постепенно вползать в них. Подобным же образом поступил с майкой – предельно осторожно, но чертыхаясь, на чем свет стоит. Даже целую одел, не порвал. А еще хотел в Аляску переезжать. Случись такая фигня на Аляске – вот бы я замаялся теплую куртку и ботинки одевать. Столь же осторожно обойдясь с легкими кожаными мокасинами, удалось почти безболезненно обуться. Уже привычно-тягучий процесс извлечения бумажника из спортивной сумки не занял много времени.

      Квик терпеливо ждал возле качелей, стоящих на границе газона и пешеходной дорожки. Качели эти остались от прежних владельцев коттеджа, но я не спешил их убирать. Мало ли чего случается, говорят, дети – штука внезапная.

      – Они не качаются. – завидев меня, обиженно бросил Алонзо: – Дерьмо! Они не качаются. Я люблю качели!

      – Я