Гептамерон. Том 2. День четвертый – День восьмой. Маргарита Наваррская

счастлива хоть один день в году, все остальное время она уже не почувствует себя несчастной. Ей выпала на долю радость – видеть и долго говорить с тем, кого она любила больше себя. К тому же насладилась и супружеской жизнью, не омраченной никакими угрызениями совести. А я считаю, что такое наслаждение заставляет забыть все горести.

      – Вы хотите этим сказать,  – возразил Сафредан,  – что для женщины быть в постели со своим мужем – это высшее наслаждение, за которое она готова заплатить любым горем, даже тогда, когда это горе – смерть мужа, которого убивают у нее на глазах?

      – Нет, этого я не хотела сказать,  – ответила Номерфида,  – насколько я знаю женщин, это не так; но только я считаю, что выходящее из ряда вон наслаждение – выйти замуж за человека, которого любишь больше всего на свете,  – затмевает то привычное горе, каким является смерть.

      – Да,  – сказал Жебюрон,  – если речь идет о смерти естественной; но эта смерть чересчур уж жестока, и мне кажется странным, что граф, который не был ни отцом, ни мужем этой женщины, а всего-навсего ее братом, мог решиться на такой жестокий поступок, тем более что сестра его была тогда уже совершеннолетней и имела право сама собою распорядиться.

      – А мне так это ничуть не кажется странным,  – возразил Иркан,  – не стал же он убивать свою сестру, которую так любил и которая уже вышла из-под его власти, он убил молодого дворянина, которого воспитал, как сына, и любил, как брата. Он ведь осыпал его всевозможными благодеяниями, взял к себе на службу, помог ему разбогатеть, а тот вдруг захотел жениться на его сестре, о чем ему не следовало и думать.

      – Во всяком случае,  – сказала Номерфида,  – не часто бывает, что женщина из такого знатного дома выходит по любви замуж за человека, который служит у нее в доме. И как ни необычна эта смерть, самый брак их не менее необычен именно тем, что все люди благоразумные против него, а на его стороне – счастье двух сердец, исполненных любви и душевного мира, ибо Бога эти люди ничем не прогневили. Что же до смерти, которую вы называете жестокой, то, по-моему, раз она все равно неизбежна, то чем быстрее она приходит, тем лучше, миновать ее все равно нельзя. По-моему, счастливы те, кто не задерживается в предместье и кто от земного счастья, которое для них и есть истинное блаженство, сразу переходит к блаженству вечному.

      – А что же вы называете предместьем смерти? – спросил Симонто.

      – Когда люди долго терзаются,  – ответила Номерфида,  – а также когда они долго болеют, когда люди так настрадаются телесно или духовно, что исполняются презрения к смерти и считают, что она слишком медлит своим приходом. Про таких-то людей я и говорю, что они уже вступают в предместье этого города и знают все гостиницы его, в которых они испытали вместо отдыха муки. Эта дама все равно рано или поздно похоронила бы мужа, так как он непременно бы умер, но гнев ее брата избавил ее от горя видеть любимого человека больным и несчастным. И, обратив все испытанные ею радости любви на служение Господу, она могла