Застольные беседы. Плутарх

не только легок, но и заключает в себе нечто изысканное, то он доставляет особое удовольствие отвечающему. Изысканными же являются те ответы, которые заключают в себе нечто такое, о чем многие не знают и не наслышаны, а говорящий владеет этим предметом, например относящимся к астрономии или диалектике{124}. Ведь каждый получает удовольствие от

      того, в чем может более всего блеснуть{125}, –

      как сказал Еврипид, и не только в своей повседневной деятельности, но и в разговоре. Люди рады вопросам, касающимся того, что они знают и знание чего они не хотят оставлять в неизвестности. Так, путешественники и мореплаватели охотно отвечают на вопросы о далеких землях и чужих морях, о нравах и обычаях иноплеменных стран, описывают местности и морские заливы, находя в этом какое-то отрадное возмещение понесенных ими трудов. Вообще нам приятно, когда нас спрашивают о том, о чем мы склонны рассказать и без чьей-либо просьбы, когда мы видим, что наши рассказы вызывают интерес, тогда как нам даже трудно было бы воздержаться от них, даже опасаясь утомить слушателей. Очень свойственно такое болезненное стремление поговорить бывает путешественникам. Но более сдержанные среди них ожидают, чтобы их порасспросили о том, что они и хотели бы рассказать, но стесняются говорить о собственных своих деяниях и претерпеваниях. Правильно, значит, поступает Нестор{126}, когда, зная честолюбие Одиссея, говорит ему:

      Как, Одиссей знаменитый, великая слава Ахеян,

      Как вы коней сих добыли?

      Ведь тягостно слушать тех, кто, похваляясь, расписывает свои успехи, без того чтобы его вызвал на это кто-либо из окружающих. Всегда рады таким вопросам участники посольств и политических выступлений, приведших к значительному успеху. Поэтому завистники и недоброжелатели избегают задавать такие вопросы, а если их поднимает кто-либо другой, то вмешиваются в разговор и стараются направить его в другую сторону, не желая допустить повод к возвеличению рассказчика. И задать рассказчику именно такой вопрос, ответ на который нежелателен его врагам, значит оказать ему любезность.

      3. Но вот Одиссей говорит Алкиною{127}:

      Но от меня о плачевных страданьях моих ты желаешь

      Слышать, чтоб сердце мое преисполнилось плачем сильнейшим, –

      и Эдип обращается к хору{128} с такими словами:

      Хоть жестоко будить древнее зло,

          Что в глубине сердца заснуло,

      Но все же спросить я должен, –

      а Еврипид высказывает противоположное мнение:

      Приятно, спасшись, вспомнить о былой беде{129}, –

      однако это относится именно к спасшимся, а не к находящимся еще в трудном положении. Поэтому надо вообще остерегаться расспрашивать о бедственных событиях: тяжело ведь вспоминать о неблагоприятном исходе судебных дел, о потерях детей, о неудачах в сухопутных или морских торговых предприятиях. Напротив, если кто успешно выступил публично, или получил выражение

124

Диалектика – здесь: одна из преподававшихся в философских школах дисциплин, имевшая своим предметом искусство построения рассуждений с помощью определенных приемов – индукции, диэрезы и пр. (Альбин. Учебник платоновской философии, IV–VII).

125

TGF, E., Fr. 183.

126

Правильно, значит, поступает Нестор… – Речь идет о похищении Одиссеем и Диомедом чудесных коней фракийского царя Реса (Ил. X 544–545). У Гомера, однако, вопрос Нестора вызван не желанием поощрить честолюбие Одиссея, заставив его рассказать о подробностях похищения, а нетерпением узнать эти подробности самому.

127

…Одиссей говорит Алкиною… – Приведенные слова Одиссея предваряют его рассказ о перенесенных бедствиях (Од. IX 12–13).

128

…и Эдип обращается к хору… – Обмолвка Плутарха: в трагедии «Царь Эдип» (510) с такими словами хор обращается к Эдипу.

129

TGF, Е, Fr. 133.