Петля эволюции. Кирилл Николаевич Водинов

звук.

      – Ну наконец то, – с облегчением произнес мой новый напарник, – вертушки прилетели.

      Звено боевых вертолетов начало методично вспахивать пулеметами периметр блокпоста, постепенно увеличивая радиус поражения. Дальше пошли разрывы ракетных залпов. Взрывы разогнали туман, и моим глазам предстала вся картина боя.

      Мост, по которому мы вчера еще шли, больше не существовал. Его обломки валялись грудой разбитого бетона в реке. Там же угадывалось большое количество трупов животных.

      Небольшие домики вдоль дороги по обе стороны реки превратились в пылающие факелы. Между ними продолжали хаотично метаться редкие животные, по которым вели огонь стрелки с блокпоста. В пространстве между “КАМАЗами” прямо на земле лежало около десяти бойцов, истекающих кровью.

      – Сюда иди, – позвал меня взъерошенный санинструктор, – помогай, че встал.

      Когда я подбежал, он сунул мне мед укладку, и я принялся перевязывать раны. Рваные повреждения обильно кровоточили, так что буквально через пару минут я был измазан кровью с ног до головы. К горлу предательски подкатывал комок и, если бы не пустой желудок, меня бы обязательно вырвало.

      – Грузим их в машины, – скомандовал врач, и мы, подхватив бойца с разорванным бедром, потащили его к машине. Казавшийся спокойным спецназовец взревел и с размаху залепил мне в ухо. В голове вспыхнул фейерверк, сквозь звон в ушах я слышал, как орал медик.

      – Валера, блядь! Ты зачем людей калечишь? Своих не узнаешь? Еще такая выходка, и сам себя латать будешь.

      Но боец продолжал вырываться, невразумительно матерясь от боли. Недолго думая, медик откинул голову и с размаху ударил лбом прямо по лицу беснующегося спеца. Из его носа хлынула кровь, и массивная туша начала оседать, как срубленное дерево.

      – Сюда иди, хорош валяться, – позвал меня он.

      Вдвоем мы затащили бунтаря в кузов машины. Закончив, санинструктор дыхнул мне в лицо перегаром, взял меня за подбородок и, осмотрев, сказал:

      – Жить будешь, на Валеру не обижайся – он контуженый, сам видел, и себя не контролирует. Меня, кстати, зовут Артем.

      – Саня, – представился я, – не обижаюсь, вот только репа раскалывается.

      – Ну это пройдет, ща, как закончим, я тебя подлечу.

      Затащив остальных раненых в машины, я остановился перевести дух. Стрельба стихла, большая часть бойцов сидели на плитах блокпоста и, куря, осматривали окрестности. Стрельнув сигарету, я устроился на плите и закурил.

      – Часто у вас так?

      – Да как прием пищи, – зло проговорил сидящий рядом спец, рассматривая разодранный рукав куртки, – завтрак, обед, ужин. Так что пока перекур.

      – В Армавире то как?

      – Да нормально… Почти… За неделю перестреляли всех животных в округе. Много жителей эвакуировано на побережье. Теперь держат оборону, заминировали весь периметр.

      – Да они охуели там! – к нам подошел вчерашний капитан. – Подкрепления не будет, нет резервов. Раненых и гражданского грузим в машину и отправляем в город,