Арабеска зеркал. Саша Лонго

─ общественный просмотр… Полный зал! И полный провал бедной актрисы, которая ни в чем не виновата, потому что спектакль ставился не на нее. Ужас! А Заславский делал большую ставку на этот спектакль. Я помню затишье в театре перед премьерой. Такое, как будто объявили осадное положение. А я жила тогда в актерском общежитии, мне там выделили комнату. Оно находилось совсем рядом с театром. На следующий день на премьеру приехала Мария Иосифовна Кнебель. Рано утром прибегают за мной. Мария Иосифовна просит, чтобы я пришла в театр. Представляете, что такое для меня Мария Иосифовна ─ ученица Станиславского? Это ─ легендарная личность! Нет, больше ─ это Бог! У Заславского огромный кабинет. Далеко от входа стояли стол, стулья ─ и больше ничего не было. Пусто! Я зашла и увидела эту маленькую женщину. Если вы знаете, она очень маленькая была, с кривыми ножками. Я почему-то запомнила, как она сидела и ножки были видны. Сидела и смотрела на меня. А вокруг нее бегал Заславский. Бегал кругами и орал: «Вот, видите? Посмотрите на нее! Она же в полуобморочном состоянии играла, а я ─ в полуобморочном состоянии все это смотрел. Я не знаю, что мне делать! Я не знаю! Все, я пропал!» Она долго слушала, а потом как цыкнет на него: «Сядь, Боря!», а мне ─ «Деточка, что случилось?» Я отвечаю: «Ну, не знаю… Не знаю я». Она спрашивает:

      ─ Ты на сцену выходила в других спектаклях?

      ─ Только в учебных.

      ─ А здесь?

      ─ Нет!

      Боже мой, какая же это была гневная отповедь… Случился главный урок, сформировавший убеждение (а я потом сама преподавала), которое я пронесла через всю свою жизнь. Мы ответственны за своих учеников, которых обучаем актерскому мастерству, азам профессии. Мы ─ педагоги, учителя игры, учителя жизни ─ должны думать, как и с чем они выйдут на сцену. А Заславский подумал только о себе. Он хотел выдать блестящую театральную премьеру! Но совершенно не подумал, как меня подготовить к той ситуации. Я не топтала эту сцену, не встречалась со зрителями. Только со школьной скамьи! Учебный театр ─ это совершенно другой коллектив, другая обстановка во время показа, другой зритель! В общем, Кнебель выдала ему при мне, не стесняясь. Заславский, побледнев от ее выволочки, выдавил из себя: «Я не могу выпустить ее на сцену! Я не возьму на себя такую ответственность перед зрителем». Кнебель, торжественно и сразу став тише, произнесла тогда одну-единственную фразу: «Ты понимаешь, если она не выйдет сегодня на сцену, она не выйдет на сцену ни-ког-да! И это будет твоя вина, Боря…» И знаете, когда я услышала эту фразу, у меня сразу изменилось настроение. Я стала гарцевать, как скаковая лошадь! А внутри меня разлилось такое странное спокойствие: как будто я на все сто была уверена, что смогу! И афиши редактируют в третий раз: зачеркивают фамилию исполнительницы второго состава и вписывают мою. Представляете, какой накал драматизма?

      В комнате повисла взрывающая мозг пауза… Аркадия следовала своим театральным принципам: «Не бери паузу без нужды, ну а если взяла, держи, сколько сможешь…»

      ─ Адочка Павловна, ну что ж такое, а? Не томите, рассказывайте…

      ─