Границы бесконечности. Лоис Буджолд

твое условие? Что ж, думаю, я могу заранее простить тебя. Конечно, если это не убийство.

      – Нет, лорд. Я никогда никого не убивал!

      – Тогда мы договоримся. Потому что, если ты невиновен, я хочу убедиться в этом как можно скорее.

      – Здесь-то и трудность, милорд. – Журик потоптался на месте, потом решительно выпрямился. – Ладно, я согласен на вашу сыворотку. И отвечу на все вопросы, какие вы захотите задать. Но вы должны обещать – клятвенно! – что не будете спрашивать меня о… о чем-то еще. О ком-то еще.

      – Ты знаешь, кто убил твою дочь?

      – Не наверняка. – Журик вызывающе вскинул голову. – Я этого не видел. Но я догадываюсь.

      – Я тоже догадываюсь.

      – Это ваше дело, лорд. Но не заставляйте меня быть доносчиком. Больше я ни о чем не прошу.

      Майлз вложил парализатор в кобуру и потер подбородок.

      – Гм… – Он чуть заметно улыбнулся. – Признаюсь, было бы изящнее… решить задачу путем логики и дедукции, а не грубой силой. Даже такой мягкой силой, как суперпентотал.

      Журик мотнул головой:

      – Я не понимаю, о чем вы толкуете, милорд. Но я не хочу произносить имя убийцы.

      Теперь Майлз уже знал разгадку, и ему осталось только выстроить цепочку доказательств – шаг за шагом, точно так же, как в пятимерной математике.

      – Прекрасно. Я даю слово Форкосигана, что ограничу свои вопросы фактами, свидетелем которых был ты сам. Я не буду просить тебя делать предположения относительно других людей или событий, при которых ты не присутствовал. Ну, это тебя устроит?

      Журик покусал губу.

      – Да, лорд. Если вы сдержите слово.

      – А ты испытай меня, – язвительно предложил Майлз, без комментария проглотив скрытое в последних словах оскорбление.

      Журик проследовал за Майлзом через двор с видом осужденного, поднимающегося на эшафот. Их появление произвело фурор: Пим и Ди не могли понять, в чем дело, пока Майлз не объявил:

      – Доктор Ди, доставайте свой суперпентотал. Лэм Журик пришел с нами поговорить.

      Он провел Журика к стулу, и горец сел, сжав руки на коленях. Пим с багрово-лиловым синяком на груди, проглядывавшим под белой повязкой, взял свой парализатор и отступил назад.