Границы бесконечности. Лоис Буджолд

Пим стоял рядом с Майлзом: он спал, не снимая брюк, положив кобуру с парализатором и ботинки у изголовья.

      – Что за черт?.. – пробормотал он, тоже выглядывая на улицу.

      Свет испускал брошенный на крышу их палатки смолистый факел. Пим кинулся было к двери, но остановился. Палатка была армейская, из несгораемой ткани, и спавшим внутри детям ничто не грозило. Но знал ли об этом тот, кто бросил факел? Что это – какой-то магический обряд или на редкость неумелое нападение? Будь палатка обычной, брезентовой… Майлз вздрогнул, представив распускающееся смертоносным цветком пламя.

      Пим выхватил из кобуры парализатор:

      – Давно это?

      – Трудно сказать. Могло гореть минут десять, прежде чем я проснулся.

      Сержант вздохнул, покачал головой и с оружием на изготовку шагнул с крыльца в позолоченную огнем темноту.

      – Неприятности, милорд? – прозвучал встревоженный голос Кейрела, и он появился в дверях спальни.

      – Возможно. – Майлз остановил старосту. – Пускай сначала Пим все осмотрит и даст сигнал, что поблизости все чисто. Вашим мальчикам безопаснее побыть внутри палатки.

      Кейрел выглянул в окно, охнул и разразился проклятиями.

      Через несколько минут вернулся сержант.

      – На километр вокруг – никого, – коротко доложил он. Староста притащил ведро воды и плеснул на факел. Тот зашипел и погас.

      – Наверное, мне не следовало предлагать им свою палатку, – сдавленным голосом проговорил Майлз. – Я глубоко сожалею, староста Кейрел. Я не подумал.

      – Этого не должно… – Кейрел трясся от гнева и запоздалого испуга, – этого не должно было произойти, милорд. Я… я прошу у вас прощения за Лесную Долину.

      Он беспомощно повернулся, вглядываясь в темноту. Даже усыпанное звездами ночное небо теперь казалось угрожающим.

      Мальчишки проснулись и, узнав новость, хором заявили, что все просто великолепно. Они хотели вернуться в палатку и устроить засаду в ожидании следующего убийцы, но матушка Кейрел уволокла их в дом и уложила в гостиной. Понадобился целый час, чтобы они перестали жаловаться на несправедливость и снова заснули.

      Но Майлз, взвинтившийся чуть ли не до истерики, заснуть не мог. Он неподвижно лежал на своем матрасе и прислушивался к похрапыванию Ди и мерному дыханию сержанта, который из вежливости притворялся спящим.

      Майлз как раз собирался предложить Пиму бросить валять дурака и провести остаток ночи на крыльце, когда тишину разорвал пронзительный, нечеловеческий крик.

      Он доносился с улицы.

      – Лошади! – С колотящимся сердцем Майлз рывком вскочил с матраса и скользнул на лестницу. Пим обогнал его, спрыгнув с чердака прямо вниз, упруго приземлился и первым очутился в дверях. Там он, охранник до мозга костей, обернулся и попробовал запихнуть Майлза обратно в дом. Майлз чуть не укусил его.

      – Иди, черт тебя побери! Я вооружен!

      Оставив свои благие намерения, Пим выбежал во двор. Навстречу им из темноты шарахнулось