Крещение Новгорода. Сергей Пациашвили

именно, не по чину. Тебя всерьёз никто не воспринимает, Садко, для всех ты – шут. Это не в обиду тебе говорю. Просто, каждый должен быть на своём месте. Я твою хитрую натуру знаю, и знаю, где она может лучше пригодиться. Я теперь посадник, а ты – мой дьяк. Должность почётная и прибыльная, и головой не так рискуешь, как дружинники.

      В одночасье мечты Садка рухнули. Он мечтал влиять на Стояна, помогать ему в управлении городом. Для своих лет он слишком многого хотел, этот урок смирил его гордыню. Садко сделал вид, что рад и тому, и выпил вина. Никто бы не понял, если бы сын разбойника из Людина конца так расстроился бы из-за такой оказанной ему высокой чести. На следующий день вече собралось снова, чтобы выбрать тысяцкого и нового верховного волхва. На должность волхва почти единогласно все избрали Богомила, здесь не о чем было и спорить. А вот за место тысяцкого разгорелся спор. Сам Борис Вольга претендовал на это место и рассчитывал на поддержку Стояна Воробья. Но Стоян открыто его почему-то не поддержал, а потому тысяцким стал другой знатный боярин – Угоняй, тот самый, у которого Василий Буслаев некогда украл коня.

      Глава 10.

      Гости из Рима.

      Мужики потирали руки в ожидании предстоящей схватки. Все бородатые, угрюмые крестьяне, испытанные ни раз в кулачном бою. Те, что по моложе, разминались, ходили на руках или прыгали, перекручиваясь через голову. Кулачные бои – старинная русская забава у простонародья. И место было выбрано удачное: чистое поле, зелёная трава, недалеко от Новгорода. Но противник опаздывал, а у мужиков чесались кулаки. Того гляди, начали бы уже друг друга лупить почём зря. Но тут вдали показалась группа горожан, приблизительно равная им числом. Вот они, матёрые бойцы, вышли поразмяться. Один – хромой, другой – горбатый, у третьего голова перевязана. Сразу видно – городские, бойцы неважные. Но впереди шёл настоящий здоровяк, которого свет ещё не видывал. Плечи широки как коромысло, голова как наковальня, кулаки, как кузнечные молоты, а грудь как кузнечные меха. При этом он был ещё очень молод, лицо было начисто выбрито, из-под шутовского колпака на голове во все стороны торчали русые волосы. При виде такого витязя хуторской люд немного растерялся, хоть и старался не подавать виду.

      – Ну что, начнём? – меж тем задорно вымолвил здоровяк.

      – Тебе как звать, добрый молодец?

      – Василием, – отвечал витязь.

      – Не тот ли Василий Буслаев, что убивает ударом кулака?

      – Тот самый, – нахмурился здоровяк.

      Мужики пошептались меж собой, почесали в затылках, да и развернулись и пошли обратно, в сторону своего хутора.

      – Ну куда же вы? – пошёл за ними Василий, – мужики, клянусь, в полсилы буду бить. В четверть силы!

      Но земский люд был неумолим. Против такого бойца никто из них не решился бы сражаться. Василий совсем расстроился, присел на кочке, призадумался.

      – Вот жизнь пошла, даже подраться не с кем, – проговорил тоскливо он, – все меня боятся, до всех моя слава уже дошла. Пойти