Капитан Темпеста (сборник). Эмилио Сальгари

столпившиеся сзади капитана Темпеста, также схватились за алебарды и двинулись было вперед, намереваясь, в свою очередь, кинуться на Лащинского и разорвать его в куски. Даже собственник палатки, и тот вскочил с места и хотел швырнуть скамейкой в заносчивого искателя приключений, но юноша движением руки, не допускавшим возражений, заставил солдат опустить оружие, а старого виноторговца – поставить скамью на место.

      – Так вы сомневаетесь в моем мужестве? – серьезным тоном продолжал молодой человек, пылающими глазами глядя на Лащинского. – Хорошо, давайте проверим. Ежедневно молодой и, очевидно, храбрый турок подъезжает к стенам нашей крепости и вызывает охотников помериться с ним. Наверное, он явится и завтра. Чувствуете вы себя в силах принять его вызов?

      – Да неужели вы думаете, я испугаюсь не только одного какого-то негодного турчонка, но даже целой дюжины их?! – вскричал Лащинский. – Да я этого мальчишку слопаю в один присест… Я не венецианец и не далмат, а турки не стоят даже русских татар…

      – Да? Ну, так, значит, вы завтра выступите против этого турка?

      – Пусть меня примет на рога сам Вельзевул, если я откажусь от такого пустяка!

      – Отлично, вместе с вами выступлю и я.

      – А кто первый из нас?

      – Это предоставляю на ваш выбор.

      – Так как я старше вас, то схвачусь с ним первый, а вы, капитан Темпеста, докажите свою храбрость потом. Идет?

      – Хорошо. Это будет гораздо честнее. Лучше сражаться с врагом, чем со своим. Пусть не говорят, что защитники Фамагусты режут друг друга. Их, повторяю, не так много, и они…

      – Да оно будет и поблагоразумнее, – с улыбкой перебил поляк. Шпага Лащинского спасет и капусту, и козу, и уничтожит волка, то есть снимет голову с лишнего воина армии Мустафы.

      Капитан Темпеста пожал плечами и снова, завернувшись в свой плащ, направился к выходу из палатки, крикнув солдатам:

      – На бастион святого Марка! Туда турками подводится мина, и опасность всего больше именно там.

      Он оставил палатку, не удостоив более ни одним взглядом своего противника. За ним последовали Перпиньяно и далматские солдаты, вооруженные, кроме алебард, тяжелыми фитильными ружьями.

      Ночь была темная. Все окна в домах были наглухо закрыты ставнями, не пропускавшими света. Фонарей на улицах не полагалось. С мрачного беззвездного неба беспрерывно сеял мелкий и частый дождь, а из ливийских пустынь несло резким пронизывающим насквозь ветром, уныло гудевшим между тесно скученными жилищами.

      Орудийный грохот раздавался все чаще и чаще, и временами над городом проносились громадные раскаленные каменные и чугунные ядра, тяжело шлепались на чью-нибудь кровлю и с треском пробивали ее, внося с собой ужас и смятение в мирное обиталище.

      – Отвратительная ночь! – заметил Перпиньяно, шедший рядом с капитаном Темпеста, завернувшимся в свой широкий плащ. – Туркам не скоро дождаться более удобного времени для попытки овладеть бастионом святого Марка. Мне думается, что страшный час падения