С миру по нитке (сборник). Елена Данченко

смеёшься – как просты

      Господни замыслы! Что наша несвобода? –

      Синайский лоскуток свидетельствует мне,

      что человек рождён не только для работы.

      В одежде он гуляет по земле,

      чтоб вместе с ней снимать свои заботы…

      Выныривая, ловишь, что греза

      вполне реальна, как родное платье.

      «So beautiful!» – сквозь бьющую в глаза

      струю воды не в силах удержать я.

      «Вода вытекает из уха…»

      Вода вытекает из уха,

      как время из отпуска – всё

      размеренно, трезво и сухо.

      И тем хорошо бытиё!

      Кораллов неспелая мякоть

      становится твёрдой, созрев…

      Ах, как хорошо покалякать

      с арабом под сенью дерев,

      точнее – под веером пальмы,

      с египетской горлицей в ней.

      в преддверии родины дальней,

      в предчувствии русских полей.

      Не зная арабскую мову

      и тем развлекаясь слегка,

      а всё ж пополняя уловы

      родного своего языка.

      А Красное море прекрасно

      уж тем, что назавтра оно

      украсит лишь память и атлас –

      глубоководным пятном.

      «Много масла, много лести…»

      Много масла, много лести –

      продавец – как фрукт восточный.

      Пропадать, так уж без вести

      в Шарм-эль-Шейхе этой ночью…

      Клеопатра

      Отправила в изгнание детей.

      Похоронила, как сумела, мужа.

      Не страшно было? Страшно, но ей-ей! –

      никто на свете больше не был нужен.

      А от позора смерть одна спасёт

      и вынесет к заоблачному Нилу,

      где, серебристая, как молодой осётр,

      душа Антония от дел земных остыла.

      Прохладный ветер с моря чист, колюч.

      Он тучек напрягает парусину.

      А змейка, стало быть, к заветной двери ключ,

      всего лишь ключ, свернувшийся в корзине.

      Острова в океане

      Судьбы моей реванш

      за всю былую ложь –

      бутылочная блажь,

      осколочная дрожь

      Канарских островов…

      В мозаику чёрных лав

      смотрю, как в зеркала

      российских страшных снов.

      Темно-зеленый тон

      скалы, воды, песка.

      И зеленей раз в сто –

      зелёная тоска.

      А надо бы – забыть.

      И лучше б – навсегда.

      …вторгается в залив

      строптивая вода.

      Как выжила в аду,

      как вытолкала смерть

      взашей, в каком году –

      воспоминать не сметь!

      Пивная пена волн.

      Зелёно-синий тон.

      Над ней – лишь чаек гвалт

      и самолёта стон…

      Спасаясь от гнилья,

      которым пахнет власть,

      за небо, небо я

      держалась – и спаслась!

      …всё выше, круче волн

      бурливый