Колье госпожи де Бертлен. Л. Г. Миланич

хозяйки. А она тоже хороша – вышла к гостям, как ёлка рождественская. А после хозяйка энту мадам повела в свою сокровищницу, хвастаться. Вышла та с глазами, как у кошки на колбасу

      – Вы считаете, что она могла украсть колье?

      – Да такая не только колье, а цельный диван могла бы вынести за милую душу…

      – А что на счёт служанки Луизы Евгеньевны?

      – Люська-то? Нет, это Вы не верьте, Ваша Светлость. Она ещё ребёнок совсем. По-русски знает. Глупенький ребёнок ещё. Ничего она украсть не могла

      – Хозяйка не очень беспокоится за свою служанку, не так ли?

      – Она вообще не за кого, кроме своих драгоценностей не беспокоится. Это Павел Митрич благодетель, а она любит только своё отражение

      Воротынский встал со стула:

      – Благодарю Вас, Ефим Андреевич. Вы мне очень помогли. Если у меня возникнут ещё вопросы, я непременно к Вам обращусь

      – Обращайтесь, Ваша Светлость, всегда рад помочь

      Владимир Александрович вышел из кухни, прошёл в прихожую и поднялся в общий зал, где встретил Павла Дмитриевича, идущего из своего кабинета со списком.

      – Составил? – спросил Воротынский, протягивая руку за бумагой.

      Ахматбей пробежал глазами по фамилиям и протянул список брату:

      – Да. Все, кто был в тот вечер

      Владимир Александрович сел на канапе, положив ногу на ногу, и принялся читать:

      – Ахматбей Пётр Иванович, Ахматбей Лев Иванович, Ахматбей Владимир Семёнович, Дурнов Павел Петрович, Жизелла Гроссо, Максимилиан Дельмас, Пётр Фёдорович Ольденбургский, Карл Фёдорович Грот, Николай Алексеевич Шаговской, Валентин Михайлович Шаговской-Покровский-Стрешнёв, Екатерина Ивановна Реверди – Воротынский закончил читать и поднял глаза на Павла Дмитриевича – Я знаком со всеми, кроме мадемуазель Гроссо и месьё Дальмаса

      – Жизелла Гроссо – подруга Лили, а Дальмас – её двоюродный брат

      – Никто из них по-русски не говорит?

      – Нет

      Владимир Александрович ещё раз просмотрел список, а затем сложил его и положил во внутренний карман:

      – Луиза Евгеньевна скоро вернётся?

      – Возможно. Она любит повертеться у модистки перед зеркалом

      – Скоро же она забыла о своей пропаже… – со вздохом заметил Воротынский.

      – Да что ты, Вова – Ахматбей поставил стул напротив канапе и сел на него – Она в глубокой депрессии

      Владимир Александрович скептически посмотрел на брата и вновь вздохнул.

      – Правда – добавил Павел Дмитриевич.

      Воротынский покачал головой и повернулся к окну, слегка отодвинув двумя пальцами тюль.

      Когда часы пробили одиннадцать, к дому Ахматбея подъехали утеплённые белоснежные сани с вензелями и бронзовыми цветами, запряжённые тройкой белых орловских рысаков. На запятках, не смотря на мороз, стояли два лакея, облачённые во французские платья XVIII века и в треугольных шляпах с вышитыми мехом полями. Когда сани остановились, один из лакеев отворил дверь, и на мощёный тротуар ступила своими ярко-красными, на деревенский