Венхра. Книга первая. О плохих людях и странных обстоятельствах. Александр Михайлович Кротов

душа,

      Полюбить меня не успела,

      Жаль, что ты умерла…

      Я несу тебя в лес,

      Что б дыханьем согреть!

      Твоей судьбы крест,

      Моей любви смерть!

      Целомудренный взгляд

      Нетронутой чести.

      Наш последний закат,

      Мы проведём вместе.

      Я постелю тебе одеяло

      Из мёртвых цветов.

      Этой жизни было так мало,

      Что б сохранить любовь!

      Я ласкаю твои волосы,

      Целую твои губы.

      Не услышать мне твоего голоса,

      Несчастны наши судьбы!

      Оставлю в молчанье

      Среди мрака,

      Убьюсь своей печалью

      И своим страхом…

      – Сынок, в лес-то зачем?! – смеялась мама Антона.

      – Это уже некрофилия, Антошка! – вторил отец.

      – Это диагноз! – заливался смехом Рома.

      Парень ничего не отвечал, только глупо улыбался. Он понимал, что будет выглядеть ещё глупее, если выхватит листок из рук отца, и убежит в комнату сжигать остатки своего постыдного творчества. С этого момента он твёрдо решил больше не марать бумагу своими стихами. Осталось только подождать, когда все забудут про этот конфуз. Но пока на это надеяться не приходилось.

      – Сынок, у тебя есть какое-нибудь позитивное стихотворение? – спросила мама.

      – Мам, я это написал лет в пятнадцать! Просто нашёл, и решил выбросить! – оправдывался Антон. На самом деле стихотворению было чуть больше года.

      – Надо будет Инне рассказать, она оценит! – поделился планами ввести в курс дела свою девушку Рома.

      – Ну, тут дело даже не в том, что творчество плохое, а в том, чтобы ты впредь выбрасывал мусор вовремя, и в нужное место, – сказал Вася и выпил пивка. – Сейчас поешь и вытри дверь по-нормальному, а то у меня всё стереть не получилось.

      Вроде бы все успокоились. Принялись за вечернюю трапезу. Клочок бумаги с «Мёртвыми чувствами», только уже в разорванном виде, снова отправился в мусорный пакет.

      – По ночам в тиши, я пишу стихи, пусть твердят, что пишет каждый, в девятнадцать лееет! – пропел Роман.

      Все снова рассмеялись. Антон тоже смеялся и надеялся на то, что его не сдадут в психушку и не оставят в роли семейного посмешища навечно.

      Пока в квартире Кошкиных шло веселье, в одинокой берлоге Владислава Бекетова была тишина. Мужчину весь день мучили неприятные ощущения в желудке, а вечером начались приступы боли. Он съел таблетку, и просто сидел на кухне, думая о своей усталости и о том, чтобы отложить своё кулинарное шоу на завтра.

      Готовить Влад любил и умел. Жаль, что сейчас некого кормить, кроме себя самого. Но он старательно гнал подальше плохие мысли. Сконцентрировался на том, какой суп он завтра сварит, из каких ингредиентов. Стал вспоминать содержимое своего холодильника, хватит ли продуктов на очередной кулинарный шедевр. Боль отпустила, и он шаркающими шагами направился в спальню. Он всегда очень рано ложился спать, в районе восьми часов вечера. Зато просыпался утром бодрым и отдохнувшим. Насколько это было возможно