Режиссура психического здоровья. Анатолий Владимирович Савран

ельную силу видеть в себе всевозможные изъяны, и не только видеть, но и понимать истоки их происхождения, с последующим их искоренением».

      Написав это краткое резюме выстроенной концепции, я задумался.

      А что есть «искоренение»? Это регуляция. Регулировать движение на дороге – значит предупредить недоразумения, которые там могут возникнуть, не допустить ДТП. Раскрыть недоразумение как ответ на возникшее затруднение.

      И, значит, речь должна идти о порядке в самом общем его понимании. Когда в вашей квартире беспорядок, то это плохо, тогда вы испытываете в своей душе дискомфорт. Но и этого ещё мало: важно понять, и, значит, раскрыть тему того, что сопутствует такому наплевательскому отношению к самому себе. Есть что-то, что усугубляет это чувство и даёт ему основательную подпитку. А что есть это «что-то»? Это состояние, которому не найдено характеристик. Именно это обстоятельство делает его всемогущим. Так вот, достаточно ли я «вымыл пол» для того, чтобы положить на это «что-то» чистый ковёр имеющихся знаний?

      Я озабоченно наморщил лоб: «А с чего я буду начинать в поисках этой невысказанной информации? Что я ещё могу написать, кроме того, что уже есть? Одной книгой здесь явно не обойтись, а материала не так уж и много…».

      «Ой ли?» – слышу голос со стороны, смотрю туда и вижу чью-то тень, – «а загляните-ка, уважаемый, в ваш «несгораемый» картонный ящик из-под телевизора. Сколько там ещё неучтенного материала?»

      Кто бы или что бы это могло быть? Неужто новоявленный Буратино из воображаемого бревна вылез и дразнит меня своим длинным носом?! Ощущение до боли знакомое, но до настоящего времени совершенно мною неузнанное. Всё же без пререканий достал свой ящик, а сам думаю: «Кто он, этот Некто? Как смеет он мной командовать? Ах-хах-хах – вон кто это! Мой внештатный секретарь по особо важным полномочиям! Полнейший шут и хулиган! До сих пор не пойму, кто у кого стоит на довольствии. Сам же себя он называет «Вирус», а меня изволит величать «Доктор Сенс». Вот так, с чужого мнения сам с собою знакомлюсь.

      И вправду, написано мной немало. Вот я вывалил содержимое коробки на середину своей комнаты, и, сколько всего сразу обнаружилось! Сел возле этой кучи макулатуры и смотрю на своё новоявленное детище, пытающееся мною повелевать. Мысли, афоризмы, заметки, дневники, просто записки об интересных беседах с людьми.… И тут Вирус торжественно провозгласил: «Что же вы, доктор, загрустили! Перед вами итог многолетней работы!». С лёгкой руки мой секретарь назвал информацию «отрывчиками». Поэтому я позволю себе опуститься в самоё себя. И пусть там, в глубине моего я, со мной познакомится читатель, а Вирус размножит «отрывчики» в пространстве. Содержимое «стола» должно быть выпотрошено на пол, а значит – на обозрение.

      Вирус: «Режиссура психического здоровья»» – это я так книгу назвал, хотя первоначально доктор выдвинул всем основательно поднадоевшее приторное изречение «В начале было слово» или «Дневник целителя». Этим «Словом» своим он объял весь свой дневник и был всерьёз убеждён, что нашёл решение своей проблемы. Затем же, чуть позже, «Слово» зависло где-то на параллели невысказанных желаний, и он отыскал другое название своей работе – «Что такое порча». Но и оно не удержалось, поскольку не раскрывало сам замысел задуманного труда. Не только не раскрывало, но и сводило на «нет» непринуждённость общения: порча попахивала «паутиной». Запутаться ведь можно!

      Всё это с моим появлением мне пришлось ему втолковывать как малому дитю. А потому я занялся основательной рихтовкой предложенного материала. А что значит «рихтовать»? Приведу небольшой пример.

      Когда доктор сказал, что было «Слово…», я у него спросил: «А когда это слово было?». Он говорит: «Было… В начале… и всё тут. Не мешай работать».

      Я опять к нему с расспросами: «А кто его, это слово, сказал и что значит «В начале»? «Вначале», это «когда» или «в Начале», тогда «каком»? Стою и ехидно улыбаюсь.

      Он весь стушевался, как-то зло осклабился, а затем и говорит: «Если ты сейчас же не перестанешь паясничать, то я,… я,… я сейчас тебя прикончу».

      Мне это показалось презабавным. Он, наверное, сам не понял, что только что сказал, однако я полюбопытствовал:

      – Как вы накажете?

      Он схватил первое, что попалось ему под руку, – оказалась деревянная качалка – и ударил себя этим предметом по собственной же ладошке, подразумевая меня в ней. Но поскольку я абсолютно прозрачен, то он, собственно, нанёс себе же явный ущерб. Стукнул… и тут же взвыл.

      – Значит, всё-таки не слово было вначале, а голос, вопль боли – не удержавшись, съязвил тут же я. – И разнёсся этот вопль когда? А разнёсся он сейчас, в начале всех ваших дел. Значит, мы имеем дело с приложением, как состоянием ответа на поставленный вопрос».

      Мой доктор, вмиг превратившись в обыкновенного ассистента, затих и задумался: – А как же моя работа, которую я недавно закончил? – спросил он, растирая ушибленную кисть руки. – Там ведь прямо сказано: «Слова несут информацию!»

      А я ему – «Нужно добавить одно лишь: «…информацию о боли, которую вы получаете в результате желания жить. Вы не сможете о ней, о боли этой, не заявить, а значит, будете знать,