Полное блюдце секретов. Андрей Кивинов

изучает доказательства и, убеждаясь, что Игорь Валерьевич просто-напросто хочет соскочить, выносит строгий, но справедливый приговор. То есть назначает максимальный срок из тех, что предусмотрены в Кодексе. Для справки – по сто восьмой, части первой, полагается восемь лет лишения свободы. Можешь мне верить, можешь не верить, но тем, кто стоит в отказе, максимальный приговор почти всегда обеспечен. И это справедливо. Кто-то должен платить за мои стоптанные ноги, за мое потраченное на поиски улик время, за мои нервные клетки. Так что расплата идет сполна.

      После суда бедный, невиновный Королев отправляется на зону с каким-нибудь соблазнительным режимом, где и проводит в тоске, печали и раздумьях последующие восемь лет. Уедет Игорь Валерьевич, так и не попрощавшись, так и не поцеловав перед дальней дорогой свою любимую невесту Анечку.

      – При чем здесь Анюта? – не выдержал Игорь.

      – Да не знаю, будет ли она ждать целых восемь лет какого-то уголовника. Ведь это самые лучшие годы человеческой жизни. Думаю, не будет. Она, во-первых, не глупа, а во-вторых, весьма симпатична. Упорхнет в чье-нибудь гнездышко.

      Игорь начал нервно кусать ногти.

      – И еще запомни: нормальными людьми оттуда, как правило, не возвращаются.

      Проверено многочисленными опытами. За первой ходкой следует вторая, потом третья…

      И понеслось. Вся жизнь испорчена брошенными в юности неосторожными словами: «Это не я».

      Теперь ситуация вторая. Ты чистосердечно рассказываешь правду, без всяких там «угрожали», «пугали», в дальнейшем не юлишь и не выкручиваешься. Свободу в виде подписки о невыезде я тебе, конечно, гарантировать не могу: во-первых, это во власти только следователя, и во-вторых, «сто восемь» – это не семечки. То есть возможен тот вариант, что ты все равно едешь в «Кресты».

      Как видишь, играю я честно, ничего тебе не гарантируя. Но… Ты зарабатываешь множество очков в свою пользу. К примеру, ты можешь делать упор на самооборону, на то, что никогда раньше ничего криминального не имел, что активно помогал следствию.

      Вполне возможно, суд учтет твои доводы и переквалифицирует сто восьмую на сто одиннадцатую. А наказание там – тьфу, как правило, условное. Заметь, что, если ты стоишь в отказе, ни о какой переквалификации и речи быть не может. Но даже если суд оставит сто восьмую статью, то приговор ни в коем случае не будет максимальным.

      Фоменко затушил сигарету о торец стола и выбросил окурок за батарею.

      – С учетом обстоятельств, с учетом твоей личности и, главное, признания ты получишь немного. Но самое важное здесь то, – Фоменко выдержал паузу, что ты сможешь поговорить со своей Анютой. Имеется в виду до суда, конечно. Один на один. Живой разговор не заменят никакие письма и «малявы». Верно, согласись?

      Игорь потер виски ладонями. Господи, как он запутался. Он ничего не понял из того, что сказал ему Фоменко, кроме последних слов. О том, что он сможет увидеть Анюту. Он не знал, правду ли говорит Фоменко или сочиняет, но мысль о том,