Не смей меня касаться. Марина Дмитриева

Юлька неисправима. Вся в подружках и друзьях, словно собака в репьях. Душа компании, одним словом.

      – Юля… – терпеливо напомнила я.

      – Ладно, Аль, потом поговорим, а то мне систер пришла нотации читать.

      Сестренка отложила телефон.

      Если честно, я и правда хотела выдать Юле порцию нравоучений, ну, чтобы она не висела так часто на телефоне, поменьше тусовалась в разных клубах, побольше уделяла внимание лекциям да конспектам, ведь за ее учебу родители платят солидные деньги. Хорошо, что я уже три года не сижу у них на шее, более того, вношу существенный доход в семейный бюджет. Только вот откладывать на свою квартиру, к сожалению, никак не получается. Сначала нужно выучить Юльку, потом уже думать о жилье для себя любимой. Но после фразы сестры о нотациях стало стыдно. Не надо занудствовать, Таня. И так последнее время наше общение с сестрой сводится к моим постоянным попыткам разъяснить Юле свои представления о том, «что такое хорошо и что такое плохо». В самом деле, не все должны быть серьезными и на меня похожими. Люди разные. Если тусовки доставляют сестренке радость, то пусть веселится, пока молодая. Да, Тань, но ты ведь тоже не старая бабка. Тебе только двадцать пять лет скоро будет. Но мы так не похожи с сестрой, словно представители разных поколений.

      – Я вас внимательно слушаю, – Юлька состроила сосредоточенную мину, но потом не выдержала и рассмеялась.

      Когда она улыбалась, мир становился ярче.

      – Юль, можно я надену вечером твою синюю кожаную куртку-косуху?

      – Давай. Но за это ты разрешишь мне иногда носить свое фердипердозное платье с вырезом «кармен».

      – Ты же назвала его стародевичьим нарядом.

      – Нет, почему же, если укоротить подол сантиметров на двадцать и надеть сапоги с высокой платформой, то можно и на дискотеке блеснуть.

      – Укорачивать ничего не разрешаю. Я кучу деньжищ отвалила за это платье.

      – Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

      Юлька повисла на моей руке, голубые глаза смотрели просяще, а на пухлых губах играла заискивающая улыбка. Совсем как в детстве, когда она уговаривала меня купить ей мороженое. Моя родная ласковая девочка.

      – Что «пожалуйста»?

      – Если укорачивать платье нельзя, можно я его подошью, а потом снова верну на место?

      – Намечается что-то грандиозное? – поинтересовалась я.

      – Так, хочу одного хмыря очаровать.

      – Если он хмырь, то зачем его очаровывать?!

      – Просто он мне немного нравится.

      Устоять перед Юлькиной улыбкой решительно невозможно. Бедный хмырь, кажется, дела его плохи, скоро он тоже будет звонить, как эти бесконечные Жоржики, Данилы, Кириллы, и так далее.

      – Знаешь, Юль, пусть он лучше сам тебя очаровывает. По-моему, девушка, которая бегает за парнями, смотрится довольно жалко. И с твоей красотой это уж вовсе ни к чему.

      – Да я просто так, чтобы потом его послать.

      – Боже мой, какие сложности. Зачем очаровывать,