Чтобы желания сбывались. Анастасия Баталова

мальчика. Юношу. Пробуждающиеся в нём силы природы превращали его в мужчину постепенно, работа их ещё не была закончена совсем, но он уже не был ребёнком – сверкающая дерзость подбородка, посадка головы, развёрнутость плеч – всё это было в нём уже мужское: страстное, сильное, устремлённое в будущее. В то же время такая хрупкость, невинность и чистота читались в изгибах стройных молодых рук, подносящих к губам флейту! «Гений – старик не побоялся этой мысли – гений художника сумел соединить в этой фигурке несоединимое – бесконечную бережную нежность к миру и силу, способную его сокрушить».

      – Юноша с флейтой не копия, я сам его выстругал, – сказал Гай, предупреждая возможный вопрос, – мне показалось, что в грандиозном замысле создателя фигурок чего-то не хватает; ассоциативный ряд не завершён, точно октава без одной ноты, вот я и решил найти недостающее звено цепи, замкнуть круг, достойно сыграть эту последнюю ноту… Понимаете? Творчество – оно ведь всегда лишь дополнение старого, столько создано до тебя, что этого не объять, и твой вклад в искусство ничтожен – малюсенький камушек на вершине пирамиды…

      Друбенс молчал, в раздумии оглаживая пальцами полированную поверхность. Он исследовал на ощупь мельчайшие подробности запечатлённого в дереве юного музыканта. Черты его лица намечены были слегка – основной акцент делался на позе мальчика, в ней выражалось неизъяснимое внутреннее волнение созревающего тела подростка, предвкушение, предчувствие волшебства…

      – Какое же имя вы ей дали? – спросил Друбенс, водворяя статуэтку на место.

      – Любовь.

      «Неужели Антиквар ошибся, и они в самом деле чего-то стоят? – думал Гай, наблюдая за гостем, восхищённо созерцающим фигурки, – прежде он ошибался так же редко, как давал в долг, то есть никогда».

      – Так из чего вы их делаете? – старик устремил на него свой неуютный взгляд.

      – Из… из полимерной смолы… – сознался Гай, – у меня есть один приятель, тоже мигрант, он занят на химическом заводе, так она мне почти даром достаётся… Эти копии дешевле, чем вы можете себе представить… А сажа придаёт материалу такой роскошный насыщенный чёрный цвет. Её, как вы понимаете, у меня тоже довольно…

      – Ну а те статуэтки, которые нашёл Гай, самые первые, – подала голос матушка Иверри, – они всё-таки ценные или нет?

      «Её нельзя судить за меркантильность, – устало подумал старик, – она всю свою жизнь моталась по грязным углам. И всякая возможность получить хоть что-то крупное разом, для неё, привыкшей к крохам, равносильна чуду. Обстоятельства, приходится признать, шлифуют характеры, и сильные тоже, просто им требуется больше времени, изо дня в день, из года в год… Даже самый непокорный зубец однажды сдастся, затупится, разгладится, словно ребро прибрежного голыша…»

      – Самое ценное, что есть в любой вещи – это идея. Смолу можно расплавить, дерево сжечь, из золота отлить любую другую фигуру.