Пять сказок о пугалах. Александр Муниров

каркал Черное Крыло.

      У Старой Шляпы не находилось аргументов, чтобы спорить, но в глубине души он верил, что у пугал с людьми гораздо больше общего, чем у воронов. И не так важно было, что у птиц было сердце, и они дышали, а пугала нет. Дело было даже не в том, что у пугал были руки и внешне они больше птиц походили на людей. Он просто не мог объяснить этой общности. Более того, Старая Шляпа начал подозревать, что ворон все-таки не понимал некоторых вещей и потому часто отвечал на вопросы, вроде: как люди могут ругаться и при этом желать быть вместе – следующим образом:

      – Ты просто не понимаешь сути своего вопроса. То, что они орут друг на друга, никак не связано с их настоящим отношением друг к другу, – хотя это не выглядело никаким ответом.

      Или просто начинал ругаться, называя пугало бестолочью и не давая никакого ответа вовсе.

      И хотя Старая Шляпа в самом деле многого не понимал, ему казалось, что ответ где-то рядом – что еще немного, и он все поймет.

      И еще, он не считал что орать друг на друга и жить вместе – в нормальном порядке вещей.

      – Я бы хотел, чтобы ей, – Старая Шляпа имел ввиду ту девочку, – было лучше, чем сейчас. Чтобы она не жила так же, как ее родители.

      Но как этого достичь – он не знал.

      – Попытки переделать человечество еще ни разу не заканчивались успешно, – сказал Пустая Голова, – об этом свидетельствует многолетняя история.

      – Причем тут все человечество? – Старая Шляпа о таких масштабах даже боялся задумываться, – я думаю только об одном человеке.

      Но пока он рассуждал, Соломенные Волосы быстро и очень просто подобрал свой ключик к детям.

      Однажды, во второй половине дня, Старая Шляпа, выйдя из сарая, увидел, как девочка, ее сестра, несколько детей из соседних домов и Соломенные Волосы лепят снеговика. На девочке был надет зеленый пуховик с мехом на капюшоне, уже мокрый от снега, но она этого не замечала и так радовалась снеговику, будто получила подарок, прямо в тот момент говоря окружающим, что надо бы взять из дома морковку, чтобы приделать ему нос.

      Тогда Старая Шляпа еще не знал ревности или зависти и потому то ощущение, что родилось в его душе, сложно было назвать одним из этих двух слов. Он подумал, что и правда, наверное, он дурак, раз сам до такого не додумался. Пугало сел на теплотрассу и принялся любоваться строительством очередного подобия человека, сделанного без какой-либо цели, просто так, из самой любви к созиданию.

      – Давай к нам! – махнул ему рукой Соломенные Волосы, – его голова тоже намокла и потемнела, но, как и девочка, он не обращал на это внимания. Девочка тоже обернулась и махнула рукой, а ее улыбка была такой счастливой, что внутри Старой Шляпы потеплело.

      Но подходить он постеснялся.

      – Надо будет Соломенным Волосам потом подкрасить лицо, – сказала Глаза-Бусины, сев рядом, – кажется оно немного потекло. Нашла в сарае банку с краской. Если сможем ее открыть, то давай подкрасим?

      Старая