Чужие письма. Истории о любви, подслушанные на скамейке. Ирина Антипина

мимо Алексей, агент по снабжению, давно положил глаз на пышнотелую, разбитную и незлобивую разведенку.

      – Не любовница, а любимая секретарша, – с вызовом повторила Людмила слова своего начальника, – чувствуешь разницу? Ступай, куда шел. На пятиминутку опоздаешь…

      Пятиминутка, скрипя и пробуксовывая, подходила к концу.

      – Цели намечены, задачи определены, – привычной шуткой завершил затянувшееся совещание начальник производственного отдела, – за работу, товарищи!

      «Гарем», посмеиваясь и перешептываясь, потихоньку возвращался на боевые позиции.

      – Валентина, – строгим голосом окликнул Николай Николаевич высокую, рыжеволосую красавицу, – зайди ко мне.

      Та, не обращая внимания на завистливые, понимающие взгляды сотрудниц, приветливо улыбнулась начальнику, хмыкнула и, вильнув широким задом, обтянутым светлым джерси, скрылась за дверью кабинета.

      – Гадина, – прошипела ей вслед Людмила.

      Да, не задался у Людочки сегодняшний день, не задался… Эти не задернутые шторы и разлучница Валентина с дурацким отчетом, затянувшаяся пятиминутка и вихрастый Алексей с его подначкой. И чего ходит… Улыбается…

      Слезы наворачивались на глаза, горло стискивала жгучая обида, а сердце Людочки замирало от ревности и тоски. И весь день, как в тумане.

      Но работа есть работа… Сжав зубы и скрепя сердце, Людмила полдня колдовала над отчетом, который запорола новая фаворитка. Правда, забирая утром бумаги у рыжеволосой красавицы, Валентине все же нагрубила. В конце рабочего дня заглянула в кабинет шефа. Швырнула папку с отчетом на массивный канцелярский стол, покрытый толстым матовым стеклом. Разноцветные маркеры, которыми Николай Николаевич любил чертить производственные схемы и графики, с веселым стуком скатились со столешницы на пол.

      – Так тебе и надо…

      Людочка снова шибанула дверь и, успокоенная, покинула стены любимой конторы…

      – Вот, – Людмила аккуратно положила на стол начальника исписанный красивым мелким почерком белый лист бумаги. – Подпишите.

      Внизу, чуть правее подписи, листок украшали несколько маленьких расплывшихся темных пятен. Следы Людочкиных слез.

      – Что это?

      – Заявление. Я ухожу… Совсем.

      – Сдурела что ли? Куда?

      – Не знаю еще… Просто… Ухожу!

      – Так, – пробасил Людочкин начальник, – бунт на корабле? Колись, что случилось?

      – Случилось? Да ничего не случилось… Надоело… Видеть ни тебя, ни твоих девок больше не могу… Обрыдло все… Подпиши…

      Николай Николаевич хмыкнул, взял ручку и бережно, стараясь не задеть темные пятнышки возле Людочкиной подписи, поставил свою.

      – Ступай! Все равно никуда не денешься…

                                                ***

      – Валюш, попробуй варенье. Брусничное с яблоками, – Людочка аккуратно разливала душистый, крепко заваренный чай в тонкие, почти прозрачные чашки, – и печенье бери, не стесняйся… Вкусное. Сама