Берлинская латунь (сборник). Валерий Бочков

Пахло мокрой известкой и сосновыми опилками. У самого выхода возник человек, я хотел посторониться, пропустить, но прохожий остановился:

      – Мистер, битте, айнбисхен ташенгельд![4]

      Я узнал давешнего мордатого попрошайку. Похоже, и он узнал меня.

      Я вытащил мелочь из пальто, протянул ему. Он не двинулся.

      – Битте… – повторил он. – Битте меер[5].

      Половина лица была оранжевой, другая казалась черной дырой. Из-под мокрой челки на меня зло глядел глаз с рыжей искрой.

      – Их ферштее нихт[6]. – Я шагнул вперед.

      Мордатый не двинулся, лишь чуть сгорбился. Не вынимая рук из карманов пальто, повторил:

      – Ферштее нихт… – и тихо, со злым азартом добавил по-русски: – Ниче, щас поймешь, гнида.

      Он сделал шаг назад, я увидел в руке лезвие. Инстинктивно пятясь, я уже не мог отвести взгляд от ножа. У акулы зубы-клинья, все торчат, как напоказ – вот как оно бывает. Боком, стараясь не запнуться, я начал отступать по коридору.

      Мордатый ощерился и крикнул:

      – Серега!

      На том конце забухали быстрые шаги. Я нехотя поднял руки, будто сдаваясь. Потные ладони дрожали, сердце частым молотком колотило в грудную клетку. С досадой подумал, что взял сдуру все деньги, которые поменял, чтоб не возиться с карточками. Вытащил из заднего кармана бумажник. Мордатый уставился на него, сплюнул и медленно подался вперед.

      С самого раннего детства мне запрещали драться, я должен был беречь пальцы. Так и не научился драться на кулаках. Держа бумажник, я сделал шаг вперед, мордатый протянул руку. Я резко ударил его в пах ногой. С тупым звуком брякнулся нож. Мерзавец беззвучно сложился пополам, потом осел, мыча, завалился набок. Серега уже громыхал совсем рядом, я перескочил через мычащего и бегом понесся к Жандарменмаркт.

      5

      Лифт, распахнув двери, покорно ждал на первом этаже. Я пролетел мимо лифта, мимо сонного портье. Перескакивая через две ступеньки, взлетел к себе на шестой. Мария, в ореоле желтого света на снежной подушке, лежала, натянув одеяло до подбородка. Она читала. Подняла равнодушный взгляд и, перевернув страницу, снова уставилась в книгу.

      – Меня хотели зарезать… – Я не мог отдышаться, голос сел. Фраза прозвучала глупо.

      Она кивнула, не отрываясь от страницы. Я растерянно постоял в дверях, не снимая пальто, прошел в ванную и, повернув кран до упора, пустил холодную воду. Вытряхнул зубные щетки из стакана, напился. Сунул щетки обратно.

      – Я узнал про самовар… Ты оказалась права, – вежливо садясь на край кровати, попытался подлизаться я. Безуспешно.

      – Час ночи, – с усталым раздражением произнесла Мария, отгораживаясь книгой. С обложки на меня глядели черно-белые фашисты в бравых кокардах и крестах, по ним красной готикой было написано: «Гестапо – империя страха».

      – Та-ак, – пробормотал я, медленно вставая и стягивая пальто.

      Вернулся в ванную. Голова начинала болеть. Побросав одежду на шахматный кафель пола

4

Мистер, пожалуйста, немного мелочи (искаж. нем.).

5

Пожалуйста, еще (нем.).

6

Я не понимаю (нем.).