Междустрочья. Сборник. Ксения Михайловна Спынь

самых верхов до обычных людей. (Следует отметить также, что период этот не продлился долго).

* * *

      «Помогать тебе я буду, —

      Говорит он мне, как другу.  —

      Только ты упрямо, челядь,

      Сам себе дорогу стелешь,

      Сам себе ты службу служишь,

      Оттого всю жизнь и будешь,

      Пустоту пустым глотая ртом,

      Мелким бесом виться над костром,

      Одиноким ветром в поле слыть,

      Белой тенью в белой лодке плыть».

      Сурганова и оркестр, «De profundis»

      Они тянулись сумеречным хороводом, шли один за другим, один за другим по старым полустёртым ступеням, вдоль нескончаемой стены цветом в высохшую озёрную ряску, они шли не глядя, величаво неся вдаль призрачные огни, преисполнены осознанием важности порученного им ритуала.

      «Ну что, всё-таки пришёл?»

      Он поколебался: отметил, что не слышит голоса, задающего этот вопрос, и было непонятно, как возможно так – без слов, без звуков… Призрачная дымка трепетала в полусвете, будто драгоценный камень – бесцветный, но струящийся миллионом лучей.

      «Этот ччеловек…»

      «Этот ччеловек…»

      «Хоччет…»

      «Хоччет забрать!»

      Да нет же.

      «Хоччет выведать… Разболтает…»

      Я не умею.

      «Он не умеет.»

      Дублёром – почти сразу, с чуть различимым запаздыванием. И громче. Он заоглядывался, вновь не различил, только немые пешие передвигались неспешно и мрачно. Стены здесь дышали сухой пылью, и всё наполнено было чутким, чуть тревожным покоем.

      «Пришёл за представлением? Что увидеть хотел?»

      Он подался несколько назад: не понял, приглашение или наоборот. Но было уже некуда. Своды сомкнулись, и под ними грянуло:

      «Представление века!»

      Зашелестело, задвигалось, зашипело – по впадинам стен, по грубым и осыпавшимся нишам. Неслышимый торжественный марш, салют в сокрытых от взора высях.

      «Тебе в цвете или чёрно-белое, с масками или без? Карнавальные костюмы давно пошиты, и есть также много старых книжек, одни страницы вырваны, другие заложены алыми розами – ах нет, это другой цветок. Есть ещё многоглазые площади и тайные подземные туннели, и, конечно, много зеркал, и огней для блуждающих бабочек…»

      Подземные туннели – ну конечно! – радостно выловил он. Это давало точку отсчёта и расставляло всё по местам: для этого же они и приехали сюда…

      Стены дрогнули, начали скатываться.

      «Разве ты не знал? Когда проходишь сквозь заветную дверцу, порою сбываются грёзы?»

      «Разве ты не слышишь…»

* * *

      Он открыл глаза. Чуть покачивало из стороны в сторону, по левую руку проносились луга и поля с редкими постройками. Он приподнялся на локте, с удивлением – не от того, что всё изменилось, а от того, что проспал так долго. Судя по тому, как было светло, вовсю уже стоял день.

      Мартин, его напарник, сидел на полке снизу и поглядывал на него с усмешкой.

      – Что тебе снилось, крейсер рассвета? – промурлыкал он, заметив, что Мечеслав проснулся.

      – Да так, ерунда, – он растёр глаза и лоб, силясь побыстрее прийти в чувство.

      – Давай слезай, – Мартин кивнул за окно. – Почти приехали.

      Он глянул и сам: ничего особенно не переменилось, хотя, пожалуй, постройки пошли почаще и погабаритнее. Деревянные же столбы, поддерживающие провода, сменились металлическими вышками. Город надвигался.

      Мечеслав спустился, устроился напротив напарника – по другую сторону раскладного столика. Дурацкая конструкция, надо бы иначе… Только один раз он видел так, как надо, – в журнале; кажется, что-то из ближнего зарубежья. Больше почему-то никто этого не повторял, а зря. Ну да ничего. В наш-то век пассажирских самолётов и подводных лодок доберёмся и до столиков в плацкартах.

      Раз, два, три – новый век, гори. С уходом императоров всё теперь будет по-другому.

      Кто только в прошлом веке посмел бы подумать о метрополитене в Ринордийске! Такого чудака в лучшем случае подняли бы на смех, а ничего более, чем досужие разговоры, не допустили бы власти. Теперь же – пожалуйста, они с Мартином едут строить метро в столице.

      Мечеслав, правда, ещё охотнее начал бы с поселений северо-запада – родные места, как-никак. К тому же разрозненным и разделённым болотами жилым участкам очень помогло бы надёжное транспортное сообщение. Но именно из-за болот решили не начинать оттуда: технология новая, ещё совсем неопробована. Строить собираются чуть ли не наугад. Вот накопится опыт – тогда любые сложности ландшафта будут нестрашны.

      Замелькали отдельные высотки, вдалеке растянулась широкая светлая лента – наверно, новое шоссе, о котором всюду теперь говорят. Ещё немного – и впереди замаячило приземистое здание вокзала. До слуха – приглушённо сперва, но всё отчётливей