Междустрочья. Сборник. Ксения Михайловна Спынь

им плохо тоже.

      – Неужто вы один из двойников? – улыбнулся он.

      – Нет, конечно. Это отнюдь не про меня, – повертев в ладонях белую чашку, Мелисса задумчиво вглядывалась в непрозрачную чёрную жижу, будто там можно было что-то увидеть или хотя бы одним глазком подсмотреть. – С тех пор, как поселилась в Ринордийске, я на самом деле занимаюсь тем же, чем вы.

      – Тоже строите метро? – пошутил Мечеслав.

      – Нет… Хотя заканчивала инженерный в своё время. Я поэт.

      – Ах вот что…

      Он вспомнил, где мог встречать имя Таубанской – да наверняка там и встречал. В журналах, в литературных колонках: все эти отзывы о «новых молодых» авторах: «Конечно, местами заметны и подражания – к примеру, Мелиссе Таубанской…»

      – Но по сути мы заняты одним и тем же, – она склонила голову набок, полутени пробежали по её прядям – светлым или тёмным. – Поисками вслепую. Какой-то правды – большущей, важнейшей в мире правды, в небе или под землей, где только она есть. Псы могли бы найти дорогу в темноте, но мы… Мы вынуждены пользоваться только своими догадками и построениями и тыкаться наугад.

      Мартин, стоявший до того поодаль с видом «взрослые люди, какую чушь несут оба», вставил:

      – Не туда тыкаешься потому что.

      Чуть улыбнувшись, Мелисса воздела руку:

      – Да-да, твоё мнение мне известно.

      – Какое мнение? – не понял Мечеслав.

      – О браке и семье как способе излечения от бредовых идей, – она предупреждающе кивнула на Мартина. – Он это не о себе, так, абстрактно.

      – Да мне-то нафига? – фыркнул Мартин. – О тебе забочусь.

      – Думается, для подобной твоей заботы найдётся объект более подходящий, – ответила она с улыбкой, но смотрела при этом на Мечеслава. – Поэзия, как и любое другое призвание, – это прежде всего служение, посвящение себя без остатка одному делу, одной идее… Это, если хотите, вроде жречества. А у весталок нет семей.

      – Многие этим не заморачиваются, – усмехнулся Мартин.

      – Можно, конечно, не заморачиваться… – Мелисса по-прежнему глядела на Мечеслава. – Но человек, которому не повезло быть рядом, всегда будет на вторых ролях, только после призвания, а это, думается, оскорбительно для любого, – она покачала головой. – Кто ищет в глубинах, должен быть готов идти один.

      В левом её глазу теперь тоже отражалось пламя – правый было не рассмотреть из-за потёмок.

      – Вы не допили, – спокойно заметила она в следующую минуту (или спросила?), кивнув на чашку.

      – Слишком много коньяка, – Мечеслав виновато улыбнулся.

      – Да, я тоже часто не допиваю до дна, – задумчиво протянула Мелисса. – Иногда ведь это лучше – не доходить до самого конца. А ведь вам, Слава, повезло больше.

      – В чём? – он даже встрепенулся, когда она неожиданно обратилась к нему по имени.

      – В отличие от меня, вас Ринордийск не держит. Поэтому при желании вы всегда сможете уйти, чтоб искать что-то другое, где-то ещё – где захотите. И когда захотите.

* * *

      – Ну и как она тебе? –