Ошибка. Виктор Викторович Улин

не имелось во мне той гениальной деловой жилки, того верхнего чутья, которое имелось у Олега. И помогало не после подсчетов, а чисто интуитивно найти наиболее выгодный путь решения задач. Я был идеальным исполнителем и генератором идей. Но не был коммерсантом. Да и вообще я с детства отличался мягким, покладистым характером – совершенно непригодным для мира добывания больших денег. Но я понял это слишком поздно. И даже поняв, не сделал выводов.

      И магазин мой – теперь уже только мой – начал понемногу хиреть. Это было практически незаметно; он мчался вперед, как мчится под гору тяжелая машина с заглохшим двигателем. По инерции, но все-таки убыстряясь. Однако тем не менее именно лишь по инерции, которая рано или поздно должна кончиться, потому что любая гора в конце концов переходит в равнину… Поняв и почувствовав это, я должен был свернуть дела, пока еще имел хорошие деньги.

      Но я не сделал этого, тупо веря в свою удачу.

      Это было главной моей ошибкой, сломавшей всю жизнь.

      Не отрезвил меня и уход главного бухгалтера, которая начинала вдвоем с Олегом и много лет тянула наш общий воз. Серьезная семейная женщина, которой я безгранично доверял и которая всегда могла помочь найти выход из любой щекотливой ситуации, сейчас она оказалась неспособной работать в полную силу из-за внуков. И предпочла уйти совсем, нежели исполнять свои обязанности кое-как.

      На ее место, найдясь сама собой, пришла молодая лупоглазая девица. На вид очень хваткая и расторопная, к тому же с замечательной, круглой и тугой задницей. Не в силах сопротивляться вновь нахлынувшей привычке, я овладел ею в первый же вечер – пристроившись со спины, поставив ее локтями на рабочий стол, задрав юбку и спустив трусы до колен. Мы остались довольны друг другом и я всерьез надеялся, что работа пойдет на лад.

      Гора тем временем становилась все более пологой и движение замедлялось, но я ничего не замечал и не хотел замечать. Я все еще был при деле при деньгах. И каждый вечер возвращался домой. В свою лучшую на свете семью к своей любимой и любящей жене. И верил только в лучшее.

      А потом появился Хаканов.

      6

      Я свернул на крутую улицу, спускающуюся к реке, резко отчеркнувшей городскую черту.

      Вообще-то наш огромный и несуразный, вытянутый на полсотни километров город имел четыре выезда в разных направлениях, два из которых приходились на участки стратегической, европейско-сибирской магистрали. А дом Хаканова располагался ближе к выходу на другую местную трассу.

      Но это направление я выбрал не из-за приготовленного Медногорска. Сама река входила в мои тщательно разработанные планы, и только ради нее стоило потратить несколько опасных минут на езду с уликами по вечернему, быстро пустеющему городу.

      Ведь мне предстояло избавиться от оружия, которое невозможно было уничтожить простым способом. А широкая река, все еще обмерзшая по берегам, но давно вскрывшаяся на быстрине, как нельзя лучше могла мне помочь.

      Через