Хроники Терны. Эпизод 1. На дне. Андрей Александрович Житин

бви, преданности своей семье и своему долгу, о честной дружбе и о смерти. Началась эта война уже многие столетия назад. Мы же начнем с того момента, когда в эту историю вошли наши герои. Случилось это на маленьком деревянном причале в весенний пасмурный день.

      – Ну что ты плачешь? – спросил он у своей матери, вытирая ей слезы.

      – Как же мне не плакать? – ответила она ему. – Ты не должен идти! Мы сможем найти другой выход! Мы что-нибудь придумаем!

      – Мы уже пытались, ты же знаешь: это единственный выход, – стал убеждать ее парень.

      Худенькая, невысокая женщина, одетая в серый длинный плащ, продолжала молить его остаться. Она не могла остановиться плакать и говорить. Одной рукой она держала его руку, а другой гладила его волосы. Ее слезы текли не переставая. Она хотела в последний раз, возможно, насмотреться на своего взрослого любимого сына, сказать ему, как сильно она его любит. Извиниться за всё возможное и невозможное, что случалось между ними.

      Прозвучал первый сигнал динамика, висевшего на столбе высоко над ними. Звук эхом разнеся по всей набережной. Из-за этого люди, находившиеся в тот момент на причале, а их было много, засуетились, появилась суматоха, давка и неразбериха. Все пытались спешить попрощаться, каждый хотел сказать что-то важное на прощание своему родному. Этот говоривший, точнее кричавший, считал, что вот именно он знает то, что нужно сказать, чтобы этому человеку стало легче. Голоса всё усиливались, становились всё громче и громче. Прозвучал следующий сигнал, длинный, протяжный и неприятный. Он смог успокоить в раз все волнения всех находившихся на пристани людей. Наступила полная тишина.

      Сергей – так звали того парня – крепко обнял свою мать. Воспользовавшись моментом неожиданной тишины, склонив голову ниже, он произнес ей тихо на ухо слова. Слова, которые бы потерялись секунду назад в том шуме. Они остались бы известны лишь ей, но не сейчас. Они были слышны не только ей, но и всем, кто был рядом.

      – Прости меня, мама! Я так сильно вас люблю, тебя и Машу! Передай ей, что… – он резко умолк, ухватив себя за мысль, что многое пока его сестренке знать не нужно.

      Он виновато опустил свой взгляд, явно выбирая слова для продолжения, затем посмотрел матери в глаза и сказал:

      – Передай ей только то, что я ее люблю, – он взял нежно обеими руками ее голову и повторил медленно и как можно мягче в голосе, – я ее люблю! Я! Я принял такое решение. Она не виновата, просто так получилось. Просто так сложилось.

      – Хорошо Сережа, я скажу ей об этом! И когда придет время, расскажу и всё остальное, – уверила она его и более ничего не сказала. Она лишь обняла его крепче, уткнувшись ему в грудь.

      Все остальные, слушавшие этот разговор, без дальнейших слов и реплик и со слезами обняли того, с кем пришли проститься. Так прошло несколько минут.

      За то время, что было между двумя сигналами, к причалу пришвартовался боевой катер, походивший на короткий и толстый карандаш с острыми гранями. Из него вышли трое в военной форме. Одежда на них была абсолютно черного цвета, без каких-либо опознавательных элементов на ней, но эту одежду и военных, носивших ее, знали все. Их не любили, но все уважали. Просто все свыклись, что они есть и так нужно. Военные сразу привлекли к себе внимание толпы, и теперь все смотрели лишь на них.

      Двое остались у катера. Третий направился к остолбеневшей толпе, видимо, старший. Этот военный выглядел, каким-то печальным и уставшим. Был он высокого роста, худого телосложения, на вид лет сорока. Головного убора на нем не было, поэтому все увидели его короткую стрижку с седыми волосами. Он слегка прижимался к плечам от холода, также подняв воротник своей шинели с той же целью. Но когда приблизился ближе, он изменился. Он выпрямился, стал более статным, но главное – изменилось его лицо. Выражение на лице стало каменным, без каких-либо эмоций и чувств. Набрав в грудь воздуха и немного подумав, военный начал говорить. Он произносил реплику, которую повторял раз в месяц, а то и чаще, и знал, что говорит ее не в последний раз:

      – Добрый день! – он сделал паузу, чтобы дать время успокоиться начавшемуся волнению, и стал говорить громче, выделяя каждое предложение. – В это нелегкое время мы собрались здесь, чтобы благословить на правильное дело! Благословить на защиту нашего дома, нашей империи молодых, но очень отважных ее подданных. Она требует от вас преданности, стойкости и самопожертвования. Будьте смелыми и ваше имя запомнят! Мы запомним ваши имена! Империя запомнит ваши имена! Вы простились с родными, и вам пора.

      Так прозвучала его короткая речь. Вместе с ее окончанием вновь наступила безмолвная тишина. Первым от толпы отделился и направился к катеру парень, что прощался с матерью. Подняв небольшую спортивную сумку с вещами, он поцеловал ее на прощание и ушел. Сергея не впечатлили слова, сказанные военным, он просто не мог больше смотреть на терзающие муки и слезы своей матери. Он считал, что эти слова глупые, они нужны лишь для фанатиков и глупцов. За последние месяцы он специально приходил несколько раз на причал, чтобы услышать их. Может быть, эти слова помогли бы ему, но с каждым разом он отчетливей