2020. Александр Овчинников

к имени и фамилии не только проступок, но и три-четыре эпитета. Похоже, этот приемник оказался единственной техникой в доме, работающей от розетки. Телевизоры полагались только обычным людям. Об этом ежедневно объявляли по радио.

      На шильдике аудиосистемы вместо марки красовался лик президента. Олег усмехнулся. До лучезарного он еще доберется. Сначала надо разведать обстановку. Найти союзников, если это вообще возможно. С другой стороны, кто-то же приготовил для него зелье, доставленное под видом проверки давления в трубах. В любом случае торопиться нельзя.

      Он прошелся по квартире. Изгибающийся буквой Г коридор, санузел, комната и кухня. Окно только на кухне, на древнем проржавевшем карнизе болтается пыльная штора, доходящая до середины рамы. Олег выглянул во двор. Детская площадка, вокруг несколько лавочек. Все усыпано листьями. Ни одной припаркованной машины.

      – Ха! – Остановил он сам себя, – какие машины, раз нам даже трамвай запрещен. Мерзкое словечко доходяжка даже не пришло ему на ум.

      Он перевел взгляд. Серое тоскливое небо с бугрящимися мозолями туч разительно отличалось от вчерашнего. Оно накрывало двор мрачным куполом, придавливало, угнетало, таило угрозу. Ни намека на то, что здесь может появиться солнце.

      В квартире пусто, мебели почти нет. Возле входной двери большой шкаф, набитый каким-то тряпьем, на штанге несколько рубашек «для работы» и снятый через голову – чтобы не завязывать – галстук. Он с отвращением еще раз окинул взглядом ворох одежды под сорочками и закрыл дверцы.

      На вешалке ужасного вида потертое пальто с вылинявшим воротником и по сравнению с ним выглядящий довольно сносно синий костюм, впрочем, немного заношенный. На полу стоптанные, вылинявшие, но все еще довольно крепкие, явно еще советского производства, темно-синие кроссовки с тремя полосками.

      Вместо одного шнурка – бельевая веревка, второй заменен на нелепую подарочную тесьму, связанную узлом с обрывком какой-то бечевки. Олег усмехнулся. Вспомнились изящные туфли именитых брендов, в которых на съемки приезжали представители правящей элиты.

      Он добрел до конца коридора. Комната – метров 6, не больше, мрачный чулан. Одна стена из кирпича, остальные со слоем унылых синеватых обоев с угрюмым орнаментом. Убогая люстра с тремя плафонами, лампа есть только в одном, да и та едва ли на 40 Ватт. Вместо кровати – одеяло на полу. Подушка – еще одно одеяло, свернутое в несколько слоев. Постель в следах черного геля.

      Рядом с импровизированным ложем – большая нелепая тумбочка. На ней в строгой деревянной рамке лик президента – единственная изящная вещь в доме. Он смотрит немного с прищуром, уголок губ приподнят в язвительной усмешке. Мудрый и лучистый взгляд доброго правителя, знающего, что нужно его подданным.

      Дверца тумбочки чуть перекошена на петлях. Пленка, которой она обклеена, на углах свернулась трубочками. Сверху налипли ворсинки и другой мусор, так что поверхность