Без гнева и пристрастия. Анатолий Степанов

ее нельзя, а идиоткой можно, – уличила мужа Лидия Сергеевна.

      – Именно так, – подтвердил Смирнов. – Дура – это навсегда, а идиотка – временно. Каждый может в определенных обстоятельствах стать идиотом на время. Время это прошло, и наша Ксюша – уже, разумеется, сообразительная и, с определенным допуском, умная гражданка.

      Тайм-аут для обмена репликами они взяли только затем, чтобы Ксения осознала сказанное Смирновым, осознала и пришла в себя. И она пришла в себя и осторожно посомневалась, отчаянно надеясь, что сомнения беспочвенны.

      – Александр Иванович, а вы случаем не Лука?

      – Какой еще Лука? – тупо спросил Смирнов.

      – Из пьесы Горького «На дне». Ну тот, который всех утешает.

      – Начитанная! – обиженно отметил полковник. Лидия Сергеевна тихо веселилась. Он глянул на нее, и она взяла слово:

      – Девочка! Твой покойный Хуанито (Хуанито он или не Хуанито – неважно), получив оговоренную мзду, предается сейчас в Барселоне всевозможным радостям жизни. То, что произошло с тобой, элементарная подстава. Ты же, моя крошка, в тот день и следующее утро смотрела все местные телевизионные программы. И ничего?

      – И ничего, – тихо подтвердила Ксения.

      – Допустим, не убийство, а несчастный случай. Но все равно погиб, как утверждает твой Валерий, известный бульварный воришка. Показать его тело, порассуждать о логическом конце неправедной души – это ли не лакомый кусок для репортера? Как называлась газета, которую тебе показывал Аркадий?

      – Не знаю.

      – Ты прочла только заголовок, а не заметку?

      – Да.

      – А куда делась эта газета?

      – По-моему, Аркадий забрал ее с собой, когда они уходили в ресторан.

      – И больше ты этой газеты не видела?

      – В Матаро на следующий день я обошла все газетные киоски. Этой газеты не было. Единственный раз для этого вышла из номера.

      – Ты и не могла найти ее. Газета, показанная тебе, существовала в единственном экземпляре. Тебя нагло обманули, чтобы запугать.

      – Зачем? – жалобно спросила Ксения.

      Встрял Смирнов:

      – Чтобы ты ощущала себя виноватой перед всем миром и чтобы потом из тебя веревки вить. Операция элементарная, как голая обезьянья жопа…

      – Саша! – для порядка осудила его Лидия Сергеевна.

      – Как голая обезьянья задница, – поправился Смирнов. – Но психологический расчет абсолютно точен: тебя повели к кассе, как телку на веревочке, а ты, телка, покорно пошла.

      – Зачем же так подло, так жестоко! – страстно воскликнула Ксения.

      – Они, вероятнее всего, хорошо подготовились к встрече с тобой и достаточно точно вычислили твою, мягко говоря, гордую и неуправляемую натуру. Просто так, в спокойной обстановке, прочтя письмо, ты бы отправилась в полулегальный безвизовый полет с неизвестным человеком? – Лидия Сергеевна была участлива, как врач при больном.

      – Скорее всего, нет, – сказала Ксения.

      – И не отстегнула бы безропотно хлопотливым марвихерам сорок