Маневры памяти (сборник). Михаил Глинка

резкие слова, несет плесенью обычного советского вранья. Ведь эти обкатанные на Старой площади формулировки о пролетарском интернационализме, защите молодой кубинской революции, обязательствах по отношению к народам, борющимся за независимость, – вся эта лапша, которую лопатами вешала на уши задуренному, лишенному памяти о прошлом и информации о происходящем советскому обывателю официальная пропаганда, нынче – через тридцать лет жизненного опыта и нескольких лет свободы слова в России – выглядит уже блюдом, которое не только ели, но и давно съели, и странно, что С. Хрущев, в свои шестьдесят лет, то есть в возрасте, когда все-таки, как ни говори, пора бы подсчитывать, что после себя оставляешь, позволяет себе эти наивные игры.

      Что же касается того, какими были истинные силы, двигавшие Н. С. Хрущевым как в истории с пуганием Америки ракетами, так и в годы гораздо более ранние, то мы позволим себе вернуться к этому вопросу несколько позже.

      2) Об особой роли С. Хрущева, специалиста-ракетчика в планировании его отцом размещения ракет на Кубе.

      Признаться, я ничего тут г-ну Хотимскому не намерен доказывать. Абсолютная моя уверенность в том, что роль Сергея Хрущева в истории ракетной авантюры 1962 года выходит далеко за пределы, очерченные как будто его тогдашними должностью, возрастом, жизненным опытом, а также тем, что может быть названо нравственным правом, основывается, во-первых, на свидетельствах самого автора, рассыпанных по тексту главы (см., например, первый абзац в номере НРСлова за 5–6 марта), во-вторых, на знании советской жизни того времени и, наконец, на многолетнем, хотя, естественно, и опосредованном наблюдении за тем, как ставили, вернее, пытались ставить на крыло своих соколят кремлевские соколы. Можно вспомнить, как ничего не помешало стать генерал-лейтенантом модной тогда реактивной авиации молодому пропойце Василию Сталину, как ни с того ни с сего стал руководителем науки (входившей в моду отрасли госинтересов) сын Жданова, как в более поздние годы, уже окрашенные валютным заревом, замом министра внешней торговли становится неожиданно сын Брежнева, а Галина Брежнева, видимо, в компенсацию за то, что она – слабый пол и участвовать в валютной революции может лишь через Госцирк, Ювелирторг и правоохранительные органы, получает к своему пятидесятилетию орден Ленина из рук Громыко.

      Но вернемся к предмету обсуждения. Семья Хрущевых, по общему мнению, вела себя по отношению к своим детям несколько более прилично, хотя, да простит мне г-н Хотимский, чем еще, кроме той же самой практики, он объяснит головокружительную карьеру журналиста Алексея Аджубея?

      Сергей Хрущев в 1962 году, да и позже, был глубоко засекреченной фигурой, но время идет, вот он уже и публикует воспоминания о секретнейшей для своего же народа переброске ракет на Кубу, и публикует не где-нибудь, а в самих Штатах, и вот тут-то я бы и посоветовал г-ну Хотимскому, раз он знаком с С. Хрущевым, уговорить того написать еще несколько страниц о том, как в то время, когда его отец был