Любимая женщина всегда сексуальна. Онисе Баркалая

фигура, походка манекенщицы, модельная одежда… Но так и напрашивается вопрос: является ли это главным в женской сексуальности. Героиня фильма Э. Рязанова «Ирония судьбы, или С легким паром!» (1976г.) – простая учительница с неудачной женской судьбой. Что должно было быть в ней такого, чтобы герой забыл все на свете, включая невесту, которая ждет его дома под Новый год? И хотя режиссер прямо об этом не говорит в своей книге «Неподведенные итоги», становится ясно, что речь идет именно о женской сексуальности. Именно ее и не оказалось у многих талантливых отечественных актрис, которые пробовались на эту роль. В своей книге Э. Рязанов пишет: «Короче, требовалась такая тонкая, душевная, прекрасная женщина, чтобы мужская часть зрителей завидовала бы Жене Лукашину». Именно сексуальная притягательность Барбары Брыльской в сочетании с «подлинно ленинградской интеллигентностью» стала решающим фактором для режиссера при выборе актрисы на эту роль. «Уже на кинопробе Барбара продемонстрировала удивительную деликатность в интимных сценах». «За ее очаровательной внешностью чувствовалась биография, прожитая жизнь, нелегкая судьба», – отмечает Э. Рязанов.

      В русской литературе вопросы сексуальной притягательности представительниц прекрасного пола всегда затрагивались довольно осторожно. Образы женщин, как правило, описывались с точки зрения красоты, женственности, изящества и утонченности… В романе «Война и мир» Л. Толстой пишет об Элен: «…она прошла между расступившимися мужчинами и прямо, не глядя ни на кого, но всем улыбаясь и как бы любезно предоставляя каждому право любоваться красотою своего стана, полных плеч, очень открытой, по тогдашней моде, груди и спины, и как будто внося с собою блеск бала…». Имеет ли это отношение к сексуальности? Я видел немало женщин, одетых подобным образом, но не вызывающих решительно никаких сексуальных ассоциаций. Вот эпизод, когда князь Андрей Болконский танцует с Наташей Ростовой и влюбляется в нее: «… но едва он обнял этот тонкий, подвижный, трепещущий стан, и она зашевелилась так близко от него и улыбнулась так близко ему, вино ее прелести ударило ему в голову…». Безусловно, в описании присутствует некоторый элемент легкой эротики, который представлен Л. Толстым безупречно тактично. Но сексуальности как таковой нет. «Все в ней было прелестно, – ее милое, хорошенькое личико, ее небольшая фигурка, ее свежесть, молодость, где женственность еще мешалась с детскостью, ее вверх поднятые сияющие глаза, ее голубая скромная шляпка, в изгибах которой была некоторая изящная задорность, и даже ее темно-серый костюм, в котором Митя с обожанием чувствовал даже материю и шелк подкладки» (И. Бунин «Митина любовь»). Хотя рассказы Бунина полны чувственности, быть может, небольшой эротики, все это весьма далеко от понятия сексуальной притягательности. В какой-то мере это связано с приличиями того времени, где описание сексуальности, тем более ее изучение, считались дурным тоном.

      «Декольте –