Пушкин и Аркачеев. Виктор Королев

свадьбой поэт идет к известной московской «гадальщице», которая предсказывает, что «он умрет от своей жены». Чем дело кончилось со сватовством – известно. Ушакова отказала ему. А спустя три года она писала о Натали Гончаровой: «Вижу в ней чистилище немалых бед».

      И Екатерина Ушакова, и Долли Фикельмон, которую за дар предвиденья называли Сивиллой Флорентийской, сразу увидели в Наталье Гончаровой причину будущего несчастья для поэта. Понял это в момент венчания и Александр Пушкин.

      «Плохие приметы» начали отсчет исполнения последнего из трех предсказаний немецкой гадалки Кирхгоф.

      Конец его отныне становился всё ближе…

      Нас возвышающий обман

      Аракчееву в юности тоже гадала цыганка. Он еще числился в кадетах, но скоро должен был получить первый офицерский чин, такой же, как у папаши, – поручик. И раскинула гадалка карты, и сказала то, что никогда никому не говорила, да и он ни от кого такого не слышал никогда: «Красавец ты мой сладкий, а ты ведь почти царём будешь – карты не врут…»

      Не обманула цыганка. Простой кадет возвысился до «и. о. императора». И в жизни Аракчеева будет немало поистине фатальных эпизодов, которые вполне могли изменить ход российской истории и «нашего русского всё».

      В первый раз это случилось при Павле I. В канун переворота император, почувствовав измену, вспомнил об опальном Аракчееве и вызвал его из Грузино в столицу, намереваясь вновь призвать на службу.

      Если бы Аракчеев оказался в столице, заговор против императора не имел бы никаких шансов. Но военный губернатор Петербурга, один из организаторов покушения, граф Пален приказал задержать Аракчеева на заставах, и тот не попал во дворец. «Не случись этого, Павел Первый и поныне сидел бы на престоле», – писал Н. И. Греч, издатель журнала «Сын Отечества».

      Второй фатальный случай произошел в конце лета 1825 года. Аракчеев жил безвылазно в своем имении, когда Александру I поступил донос на тайное общество, готовящее государственный переворот. Царь немедленно поручил Аракчееву возглавить весь розыск и арестовать участников заговора. Унтер-офицер Иван Шервуд, предавший будущих декабристов, отправился с докладом к нему в Грузино. Аракчеев мигом придумал, как взять главных заговорщиков с поличным. Но его плану не суждено было свершиться: случилась трагедия, и граф тяжело заболел. Без него ничего не делалось, никто не был арестован. А потом Александр I умер, и декабристы вышли на площадь. Случилось бы иначе – и никто не разбудил бы Герцена…

      Удивительно, но даже в этих двух эпизодах выявилась та роль, которую Бог уготовил Аракчееву и с который он справлялся совершенно блестяще. Всю свою жизнь он был ревностным слугой престола, умным и деятельным проводником царских чаяний, но никогда – самостоятельным политиком, вершителем судеб. На перекрёстках истории перед великими людьми открываются бездны, но, верные себе, они спокойно перешагивают их и идут предначертанным свыше путём. От одного их слова зависят порой