Острова испытаний. Николай Культяпов

всю жизнь.

      – Джонни, ты стал говорить загадочно, иногда даже афоризмами.

      – Иной афоризм целой книги стоит! Поэтому учусь краткости в словах и четкости в делах.

      Последнюю фразу он произнес так быстро и невнятно, что отец хотел уточнить, но на судне раздался какой-то грохот, и сын испарился.

      Зато вместо него из-за спины белой тучкой выплыла неповоротливая жена.

      – Что, опять не дослушал?

      – Вот сорванец. Умчался как угорелый. Ему до всего есть дело. Я уже не знаю, как его воспитывать. Я всегда говорил, что дети – ускорители нашей жизни и смерти. Ой, быстрее бы закончилось это невыносимое наказание.

      С другой стороны мистера Крега словно тень, хотя и в легком светлом платье, нарисовалась Кэт – оказывается, она до этого тоже пряталась за его спиной. Отец удивился: обложили со всех сторон, но сейчас его больше интересовала не собственная персона, а непослушный сын.

      – Как же рано он повзрослел! И что из него может получиться?

      Дочь не заставила себя долго ждать и высказала свою принципиальную точку зрения:

      – Абсолютно ничего.

      – Милая, Кэт, так не бывает. Нулей в природе и в обществе не существует. Что касается людей, то одни со знаком плюс, а другие – со знаком минус.

      – А еще есть винегрет и салат. Так вот, из него вряд ли получится хоть что-то съедобное.

      Отец только улыбнулся и полез за музыкальными часами на цепочке. Уточнив время, он обратился к жене:

      – Дорогая, если уж мы заговорили о кулинарных блюдах, не пора ли нам на обед?

      Глава 13

      Океан по-прежнему выглядел спокойным и невозмутимым, как капитан судна, – видимо, водная среда обитания приучила морского волка быть таким, – словно специально испытывал терпение всех и прежде всего темпераментных людей, привыкших к экстремальным ситуациям. Он, как гигантский единый живой организм, сознательно казался утомительно скучным. И такое впечатление складывалось из-за однообразия представленных за бортом видов.

      Но для Джонни главным было совсем другое: его безбрежность – ни начала, ни конца. Он устал разглядывать его в различных направлениях и в разное время суток: ни единого островка, ни единого намека на предстоящее возмущение и беспокойство. А как хотелось взрыва стихии или хотя бы приличного волнения и качки. Оставалось довольствоваться малым: надеяться и ждать.

      Однако Джонни верил в свою удачу и каждое утро первым делом всматривался вдаль и утешал себя обнадеживающей мыслью: «Если не сегодня, то завтра уж точно. Я же провидец – а они никогда не лгут, даже себе».

      А пока синий океан казался таким же бесконечным, как голубое небо, на едва видимом горизонте они постепенно сливались и смешивались, словно переходили из одного состояния в другое и вместе составляли невидимую полосу, которая являлась загадочной частицей непознанного человеком безграничного мироздания. И вовсе неслучайно они окрашены в такие цвета: природе, видимо, легче смешать эти родственные тона, чем, например, белый и черный, красный и зеленый…

      Всюду,