Жёлтая кирпичная дорога. Чёрная чайка. Макс Лонгрин

касается Бена Ганна: он получил тысячу фунтов, но истратил всё в три недели, или, точнее,– девятнадцать дней, так как на двадцатый явился к нам нищим.

      Сквайр сделал именно то, чего Бен так боялся: дал ему место привратника в парке. О Сильвере мы больше не слышали. Вероятно, он отыскал свою чернокожую жену и живёт где – нибудь в своё удовольствие с ней и попугаем. Будем надеяться на это, ибо его шансы на лучшую жизнь на том свете совсем не велики. Остальная часть клада – серебро в слитках и оружие – всё ещё лежит там, где её зарыл покойный пират Флинт.**

      Сквайр Трелони предложил вернуться за оставшейся частью сокровищ весной будущего года. Команду наберёт Смоллетт, лично проверяя каждого матроса. Я, наверное, откажусь от участия в плавании.**Теперь меня ничем не заманишь на этот проклятый остров. До сих пор мне снятся по ночам буруны, разбивающиеся о его берега, и я вскакиваю с постели, когда мне чудится хриплый голос Капитана Флинта: «Пиастры! Пиастры! Пиастры!»**

      2

      Едва слышимый, посторонний звук отвлёк меня от чтения. Кто – то, осторожно ступая, шёл по крыше. Моя комната находится в перестроенной мансарде. Из огромного, в половину стены окна, открывается великолепный вид на море, лес и дюны. К морской стороне дома терракотовой ленточкой прилепился длинный балкон. Интерьер: овальный дубовый столик, парочка пуфиков (каприз жены), плетёное кресло – качалка и дедушкин телескоп. Можно часами смотреть на море, надеясь увидеть легендарный «Летучий Голландец» или любоваться звёздным небом, выискивая среди многочисленных спутников корабли пришельцев.

      По крыше явно кто – то ходил! Вернее, не ходил – крался! Шаги были настолько легки, что если бы не предыдущий инцидент с форточкой, я не обратил на них внимания.

      Привидение?.. Отложив дневник, я прислушался. Может, уставшие чайки решили передохнуть?.. Или мой кот назначил свидание очередной деревенской подружке?

      Внезапно, тишину спеленавшую комнату взорвала беззвучная, ослепительной белизны, вспышка. Берег, дюны и дом потряс такой силы и ярости грохот, что в голове пронеслось: «Всё! Метеорит или астероид!» И ещё: я физически почувствовал, как от взрыва дом слегка покачнулся! Новый порыв ветра так шарахнул бедной форточкой о стенку, что её стекло звонкой волною осколков разлетелось по всей комнате.

      – Ничего себе! – выдохнул я потрясённо. – Что, за?.. – Не меньшей ярости, вторая вспышка залила комнату и мою перепуганную физиономию нестерпимым, выжигающим глаза, светом! Бросившись на диван, я закрыл голову подушкой…

      Дневник

      «Темны и неисповедимы дела твои, Господи!..»

      Девятого августа 17… года я снова берусь за перо. Вынудило меня это сделать ряд неприятных событий. Ледяным ознобом и страшным приговором вторгаются они в мою жизнь и судьбы всех охотившихся за кровавым, пиратским золотом.

      Теперь, по порядку: Доктор Ливси,** изящный, щегольски одетый джентльмен в белоснежном парике, черноглазый и учтивый, был в наших краях ещё и окружным судьёй. **

      Когда его