Этот жестокий волшебный мир. Юлия Сергеевна Ханевская

иначе, чем объяснялись ее чары?

      – Ты неважно выглядишь, – она мягко улыбнулась и провела пальцами по его лбу. – Вот, возьми. Это приведет тебя хоть и не в значительный, но порядок.

      Она разжала пустую ладонь и на ней материализовались две склянки, наполненные бесцветной жидкостью.

      – А все бумаги, я вспомнила, оставила у тебя на столе еще вчера. Удачного дня!

      И упорхнула в обратном направлении унося за собой шлейф аромата и будоражащие кровь чары. Ойр мотнул головой, отрывая взгляд от пустого коридора, где только что была женщина и вошел в аудиторию.

      Наличие в его, и без того сложном факультете, богатенькой выскочки окончательно сделали утро испоганенным. Осталось надеяться на прозорливость Лорны и верить, что с Алесаной Волонской на самом деле не все так плохо.

      ГЛАВА 3

      Они стояли у входа в лабиринт. Алесана, в нежно-сиреневом платье с длинными рукавами и драпированным легкими воланами со вставками кружева подолом, Фабиан полностью упакованный по школьным правилам и Мариус Волонский укрытый неизменно черной мантией из тяжелого плотного материала. Ветер, свободно играющий в нарядах новоявленных студентов едва мог пошевелить ее полами. Было по-осеннему прохладно, но Алесана едва ощущала это.

      – Совсем забыл спросить о самом важном: как спалось на новом месте? Я особо не рассматривал ваши комнаты, когда оставлял багаж, но за такие деньги, они просто обязаны быть на высшем уровне. А как тебе вольер для Шаи по соседству со спальней? Спланировано лично мной.

      – Спасибо, папочка, все замечательно, – Алесана улыбнулась и еще раз обняла отца на прощание.

      На самом деле ей было все равно где жить, да и от нахождения волчицы в общем зверинце она бы не отказалась. Ведь именно так было в родной школе. Но отец любил показать всем, что у семьи Волонских есть деньги, а она не привыкла ему перечить. Если он сказал, что должно быть именно так, значит это правильно. В этом Фабиан был очень похож на него.

      Прижимаясь к теплой широкой груди Алесана чувствовала неприятное скрежетание совести. На самом деле, ничего замечательного в бессонной ночи и как результат слипающихся сейчас глазах она не находила. Но разве можно прощаться на неопределенный срок с родным человеком, запоминаясь ему ворчливой и неблагодарной?

      Хотя, Фаб делал именно так и судя по всему никаких душевных терзаний не испытывал. Брат выглядел безупречным – свежим и одетым с иголочки в бардовую, почти черную мантию новоявленного факультета, но выражение его лица заставило бы скиснуть все молочное в округе. Интересно, если ему тоже не спалось, то какие именно мысли его изматывали? Это вообще возможно?

      Алесана наконец разжала объятия и отошла на пару шагов впитывая взглядом всегда обманчиво строгое лицо с постоянными морщинками между густыми темными бровями. У отца были чистые, светло-зеленые глаза, унаследованные ею и угольно-черные волосы, доставшиеся братьям. Если бы не эта черта, вряд ли кто-либо назвал Алесану