Тенистый лес. Мэтт Хейг

на тетино рассерженное лицо и сжатые в ниточку губы, он кое-что понял. «Она не имеет надо мной власти».

      Всю жизнь родители Сэмюэля контролировали его, запрещая делать всякие вещи.

      Если он получал плохие оценки в школе, ему запрещали играть в игровую приставку.

      Если он приходил домой слишком поздно, на следующий вечер ему запрещали идти гулять.

      Если он дрался с сестрой, ему не давали карманных денег.

      Поэтому большую часть времени он сдерживал себя, думая о том, что он потеряет, если поведет себя не так.

      Но что он мог потерять теперь?

      Он потерял маму и папу. Он потерял половину сестры (ту половину, которая болтала, улыбалась и пела). Он потерял всех своих друзей. Он не мог смотреть телевизор или атаковать другие планеты на игровой приставке.

      Какое наказание могла придумать для него тетя Ида?

      Ее еду он и так ненавидел, поэтому мысль о том, что его оставят без обеда, ничуть его не пугала. Она могла отправить его в комнату – ну и что с того? Там было не более скучно, чем во всех остальных скучных комнатах.

      Она не могла придумать наказание, которое было бы страшнее воспоминаний, хранившихся у него в голове. Воспоминаний о том, что случилось на трассе В-642. Так что терять ему было абсолютно нечего.

      – Да, я собираюсь пойти в лес, – повторил он. – Однажды, когда вы не будете следить за мной. Я пойду туда и увижу, что там такого особенного, о чем вы не можете даже говорить. Вы не сможете наблюдать за мной все время.

      Тетя Ида бросила на него свирепый взгляд.

      – Но почему же ты будешь делать это после того, как я тебе объяснила, что это нарушение самого фажного правила?

      – Потому что мне скучно, – ответил Сэмюэль. – Чем я, по-вашему, могу здесь заняться? Тут нет телевизора. Тут ничего нет! Только куча книг, написанных на норвежском, с дурацкими словами и дурацкими буквами вроде æ, ø и å.

      – Ох, – вздохнула тетя Ида, – ты думаешь, это какая-то игра? Тебе кажется, что очень фесело нарушать правила твоей скучной старой тетки и ее скучного старого дома? А если я скажу тебе не бегать по краю пропасти, ты что, все равно станешь бегать по краю пропасти?

      – Это не пропасть, – возразил Сэмюэль. – Это всего лишь деревья.

      Тетя Ида засмеялась. Но смех этот не был радостным. Это был резкий пронзительный смешок, который разнесся по всему дому:

      – Ха!

      Марта, услышав этот звук из гостиной, оглянулась на брата, стоявшего на кухне. Громкий тетин смешок вернул ее назад к реальности, пусть и всего на одно мгновение.

      – Ха! Всего лишь деревья! – воскликнула тетя Ида. – Если бы это были всего лишь деревья, думаешь, я бы сама не показала тебе лес?

      Сэмюэль пожал плечами.

      – Пожалуйста, Сэмюэль. – Пока тетя Ида боролась с особенно жестким куском мяса, Сэмюэль заметил, что она едва не плачет.

      И тогда он нашел в себе силы сказать то, что вчера казалось ему таким трудным.

      – Я… простите меня, – произнес он и почувствовал, что после этих слов ему стало легко, как будто он сбросил с плеч тяжелую ношу.

      – Ох, Сэмюэль, – сказала тетя Ида,