Синон. Дан Сельберг

но я рекомендую вам маршрут, который пролегает вдали от территорий, контролируемых «Аль-Шабааб». Деньги вы тоже получите. Со всем этим у вас есть реальная возможность спастись.

      Бааши молчал – он только моргал и сглатывал. Очевидно, молодой человек рассчитывал на другое.

      – Свяжите меня с кем-нибудь из посольства здесь, в Могадишо, – наконец заговорил шепотом он. – Или помогите вылететь в США или Европу.

      Рейчел покачала головой:

      – Твоя информация никому не интересна, кроме меня. Никто больше не станет за это платить. И США никогда не примут террориста из «Аль-Шабааб», не говоря уже о Европейском союзе.

      На какой-то момент ей показалось, что Бааши собирается заплакать. Он уже понял, что никогда не доберется до Танзании. Папо оглядела зал, но не заметила ничего подозрительного. Переговоры затянулись, а она хотела прийти хоть к какому-нибудь соглашению. Сомалиец выпрямился, достал помятый коричневый конверт и протянул его ей. Внутри оказался маленький клочок бумаги – счет в Объединенном банке Африки на триста тысяч долларов. Плательщиком выступала компания «Нигерия-Лизинг», но ее название на чеке было перечеркнуто. Поверх него стояло написанное от руки слово «Сальсабиль».

      Рейчел подняла глаза на Бааши:

      – Что это?

      – Плата за помощь. От ливанцев, которые были в Сомали.

      – Как ты это раздобыл?

      – Мой брат занимается их финансами. Он дал мне это, чтобы я смог выкупить свою жизнь.

      – То есть ты никогда не встречался с этими ливанцами?

      Абдулле покачал головой.

      – Но ты можешь свести нас с кем-нибудь, кто непосредственно связан с ними? – задала женщина новый вопрос.

      Бааши снова покачал головой. Рейчел покосилась на штору. Как раз в этот момент наружная дверь на секунду приоткрылась, и за ней мелькнул припарковавшийся у кафе зеленый полицейский джип. Папо сунула банковскую квитанцию в томик Суцкевера и спросила, не отрывая глаз от двери:

      – Что означает слово «Сальсабиль»?

      Ответить Бааши помешал хозяин кафе, который, раздернув штору, встал в дверном проеме и что-то беззвучно зашептал, оживленно жестикулируя. Прислушавшись, Рейчел разобрала, что он повторяет одно-единственное слово:

      – Боолиска… Боолиска…

      Она знала, что оно значит: «национальная полиция». Папо уже проклинала себя за то, что оставила Яамака одного на улице, что согласилась на встречу в таком подозрительном месте и что позволила переговорам так затянуться. Все трое вскочили, и один из стульев с грохотом опрокинулся на пол. Абдулле, как загипнотизированный, следил за каждым движением Рейчел. Она подтолкнула его к выходу:

      – Иди первый. Мы – потом.

      Но сомалиец вцепился ей в плечо:

      – А как же мои бумаги? Отдай мне их!

      Папо сняла с плеча его руку и снова подтолкнула его к выходу:

      – Успокойся, ты все получишь, как только мы выберемся. Нельзя, чтобы полиция схватила тебя с бумагами.