Поединок соперниц. Симона Вилар

красным лицом, когда он узнал меня и вынужден был благословлять, поздравляя с возвращением.

      Последний раз мы с ним виделись, когда мне было четырнадцать лет. И слово «виделись» подходит к обстоятельствам нашей встречи не больше, чем верблюжье седло скакуну. И теперь у меня снова встала перед глазами туша святого отца, прикрученная ремнями к дубовой кровати. Рот его забит кляпом, и оттуда доносится только глухое мычание, пока я, строптивый послушник, полосую розгами жирные монашеские ляжки. Мой верный Пенда караулит за дверью, чтобы никто не помешал мне насладиться местью. Когда все закончилось, я, прихватив своего раба, бежал из аббатства и мы растворились в огромном неизвестном мире.

      Надо полагать, меня влекла рука провидения: я хорошо прожил следующие двенадцать лет. Шесть из них я колесил по Европе и еще шесть сражался в Святой земле. В этих скитаниях я повзрослел и изменился, и теперь, право, мне было стыдно за ту свою выходку. Однако каковы бы ни были те наши отношения, спустя годы мы встретились с Ансельмом весьма любезно. Мне все же пришлось сообщить ему о своем будущем браке с Бэртрадой Нормандской, но я предупредил его, что не следует распространяться на эту тему.

      По пухлым губам аббата скользнула усмешка.

      – Я не курица, чтобы кудахтать об этом на всю округу, – заявил он, нарочито гнусавя и коверкая саксонские слова.

      Эту манеру я знал. Многие норманны, когда им приходилось общаться с саксами, своей речью старались подчеркнуть, что они из породы господ, а саксы – всего лишь покоренное полудикое племя.

      В крохотных глазах Ансельма мелькнул злорадный блеск, и я понял, что этот человек ничего не забыл и не простил. Отныне и навсегда – он мой недруг. А спустя миг я получил еще одно подтверждение этому – когда аббат с явным удовольствием сообщил, что мой отец Свейн Армстронг скончался в канун Рождества.

      У меня пресеклось дыхание. Значит, отец не дождался своего блудного сына…

      Я выехал из Бери-Сент-Эдмундса на рассвете следующего дня, оставив аббатству щедрые пожертвования, дабы монахи отслужили достойный молебен о душе тана Свейна. Отправив обоз под присмотром Пенды в усадьбу Незерби, я поспешил в Тэтфорд, где находилась родовая усыпальница Армстронгов, чтобы помолиться над могилой отца.

      Тан Свейн был из тех саксов, которые так и не смирились с владычеством норманнов в Англии. Он был еще подростком, когда Восточную Англию всколыхнуло последнее крупное восстание под предводительством храброго Хэрварда Вейка. Отец любил рассказывать, что не раз бывал проводником у повстанцев и даже сам великий Хэрвард как-то похвалил его. О том, что Хэрвард Вейк в конце концов примирился с Завоевателем и даже получил от него земли в Норфолке, Свейн не любил упоминать. Зато в нашем доме всегда звучали песни о славных деяниях этого вождя и отец не уставал повторять, что норманнам никогда не удалось бы подчинить Англию, если бы саксы не смирились и продолжали сражаться, как отважный Хэрвард.

      Вся