Дживс и скользкий тип. Тысяча благодарностей, Дживс. Тетки – не джентльмены (сборник). Пелам Гренвилл Вудхаус

требующий объяснения.

      – Что это значит, Вустер?

      – Что значит – что, Эглстоун? Выражайтесь яснее.

      – Что это была за особа, черт подери?

      – Вы что, не слышали? Моя невеста.

      – То есть вы в самом деле с ней помолвлены?

      – Совершенно верно.

      – А кто она?

      – Она играет Царицу Фей в пантомимах. Не в Лондоне, по причине зависти в высших сферах, но о ней высокого мнения в Лидсе, Уигане, Халле и Хаддерсфилде. В газете «Халл дейли ньюс» о ней написали, что она «талантливая цыпочка».

      Эглстоун помолчал, очевидно, обдумывая последнее сообщение, а затем, совершенно не стесняясь, как это теперь модно у молодых романистов, прямо и откровенно заявил:

      – Она похожа на гиппопотама.

      Я мысленно прикинул.

      – Да, сходство есть. Наверно, от фей требуется некоторая мясистость, если они дорожат любовью народа в таких городах, как Лидс и Хаддерсфилд. Северный зритель хочет за свои деньги получить побольше.

      – И от нее исходит какой-то жуткий запах, не припомню сейчас, что это.

      – Пачули. Да, я тоже заметил.

      Он опять задумался.

      – Не могу себе представить вас помолвленным с нею.

      – А я могу.

      – Так это официально?

      – Вполне.

      – Это будет замечательной новостью для Гонории.

      Я не понял.

      – Для Гонории?

      – Да. Она вздохнет с огромным облегчением. Она, бедняжка, очень о вас беспокоилась. Я из-за этого и пришел к вам, чтобы сообщить вам, что она не может быть вашей. Она выходит замуж за меня.

      Я оторопело заморгал. Первая моя мысль была, что он, несмотря на ранний час, находится под воздействием алкоголя.

      – Но я получил известие из надежного источника, что это дело расстроилось.

      – Расстроилось было, а потом снова сладилось. Мы помирились.

      – Надо же. Вот это да.

      – И она не решалась пойти и сообщить вам сама. Сказала, что не в силах видеть немую муку в вашем взоре. Когда я скажу ей, что вы обручились, она от радости пустится плясать по всему Вест-Энду, и не только потому, что не погубила вашу жизнь, но еще и ясно представив себе, какого несчастья ей удалось избежать. Подумать только, ведь она могла выйти за вас! В голове не укладывается. Ну, я пошел сообщить ей хорошую новость, – заключил он, и мы простились.

      А через минуту снова зазвонил звонок. Открываю дверь, а у порога снова стоит он.

      – Как, вы говорили, ее зовут?

      – Зовут? Кого?

      – Вашу невесту.

      – Трикси Уотербери.

      – Боже милосердный! – воскликнул он, повернулся и ушел. А я снова погрузился в сладкие грезы, которые он прервал своим приходом.

* * *

      Было такое время, когда, если бы ко мне кто-то пришел и сказал: «Мистер Вустер, меня подрядила одна солидная издательская фирма написать вашу биографию, и мне нужны какие-нибудь интимные подробности, которых, кроме как у вас, нигде не раздобыть. Оглядываясь назад, какой момент вы считаете верхом вашей жизненной